Зажигающий звезды

Маленький мальчик в коротких бархатных штанишках терпеливо вздыхал, глядя на суету вокруг кучи гламурных журналов всех окрестных королевств. Дамы увлеченно обсуждали фасоны и моды. «Тридесятые Ведомости» были уже перечитаны вдоль и поперек, и даже справа налево не менее, нежели слева направо, а мадемуазель Золушка и ее крестная, мадам Фея, были недовольны. Проще говоря, они никак не могли решить, что же сейчас наиболее актуально: белый атлас или серебряная парча.

Сидя под кустом смородины, мальчик задумчиво обрывал пахучие

листы и превращал их в ночных бабочек. Бабочки на мгновение вспыхивали призрачным зеленоватым светом и вспархивали в ночное пространство. Рене было скучно, потому что все свои дела он уже сделал, но был вынужден ожидать приказаний мадам. Тяжело быть пажом, когда тебе хочется играть с кузнечиками и гоняться за чижами, а твои длинные ресницы и симпатичная мордочка так идут к бархату нарядов госпожи. Тем более, должен же кто-то носить золотую бонбоньерку и кормить нахальную болонку.

Фея, к счастью, в данный момент была полностью поглощена элегантными туалетами. Золушка нервничала и теребила кружева скромного шелкового платья. Увидев крестницу в этом ужасном убожестве, вышедшем из моды три недели назад, Фея вздохнула и покачала головой:

— И в этом ты собираешься ехать на бал?!

— Но тетя… вы же знаете, что моя портниха совершенно не имеет вкуса, а главное, не выписывает «Тридесятые ведомости!», — чуть не плача, воскликнула Золушка. — Даже у моих уродливых сестриц наряды, наверное, будут лучше, чем у меня… А мне придется сдохнуть, кусая локти от зависти!

— Не выражайся! — строго одернула Фея и разложила на садовом столике ворох гламура последнего выпуска.

Рене поманил усевшуюся на листе лопуха жабу и слегка пощекотал ее пальцем, еще светящимися от приворотной пыли. Жаба удивленно квакнула и поскакала соблазнять первого встречного, втайне, наверное, надеясь, что это окажется принц или не очень старый король. Рене не смог удержаться от улыбки, представив изумление родственников влюбленного жениха…

В общем-то, приворотные чары — вещь нехитрая, и сколько их приходилось наколдовывать для многочисленных клиенток и бедных родственниц мадам Феи! Ведь, к сожалению, завершающая фаза приворотных чары подвластна только нецелованному. Вот и на этот раз Фея велела Рене наколдовать для Золушки какой-нибудь приворотный артефакт: поясок, ожерелье или башмачок. Рене попытался увильнуть, сказав, что Фея наколдует еще лучше, а заключительную фразу пусть произнесет Золушка… Но Золушка, покраснев, отказалась, сославшись на то, что ее папа целовал в щечку.

— Но меня тоже часто целуют в щеки, — возразил Рене.

— Не спорь, — строго взглянула мадам Фея.

Что ж — Рене не стал больше спорить и довольно быстро наколдовал хрустальные туфельки, слегка повозившись для приличия над кристаллической структурой. Вышло изящно и оригинально. Золушке понравилось.

Зевнув, Рене вытянул из-за пояса рогатку и, тщательно прицелившись, сбил золотое яблоко, покачивавшееся прямо над пышной прической Феи. Яблоко со стеклянным звоном раскололось на восемь абсолютно равных частей.

— Учи математику! — недовольно взглянула Фея и поправила прическу.

Рене вздохнул. Заложив за голову руки, он лег на траву и стал рисовать в небе звездочку. Потом он заметил, что на краю небосвода, там, где хрустальная сфера соприкасалась с горизонтом, слишком пустынно, — и зажег новое созвездие.

— Рене! — окликнула мадам. — Как считаешь, Золушке пойдут розовые кружева с бриллиантовой пылью?

Оглядев Золушку, Рене промямлил нечто маловразумительное, что должно было выражать то ли восторг, то ли сомнение — в зависимости от того, чего ждали от него дамы. Их напряженное внимание к грядущему балу объяснялось тем, что Золушка собиралась непременно соблазнить и женить на себе одного из старых министров королевства. Причем Золушка непременно хотела министра финансов или, на худой конец, военного министра, а Фея считала, что надо брать того, кто первый подвернется.

— А давайте я составлю заклинание на принца-наследника? — предложил Рене. Волшебница с негодованием замахала руками:

— Что ты, что ты!.. Не пори чушь! А то я тебя сама выпорю! Даже я не смогу составить такое сложное заклинание, а ты еще не волшебник, ты только учишься! Не мешайся под ногами, лучше наколдуй Золушке огневласку на прическу.

Рене опять вздохнул, выражая категорический протест против подавления инициативы, и углубился в обновление рисунка Луны.

— И помни: ровно в двенадцать часов… — Фея понизила голос и многозначительно посмотрела на Золушку.

— Я поняла: ровно в полночь… — женщины покосились на мальчишку и перешли на шепот.

Рене обрывал травинки, валяясь на вершине холма под синим-синим небом. Рядом важно разглагольствовал Арнольд. Друг Рене уже учился в Магической Академии и потому любил встретиться с малышней и рассказать про то, какие новые штуки выучил он за последнюю неделю. Только он не говорил «выучил», а говорил — «изучил».

На этот раз Арнольд демонстрировал Рене новую алхимическую формулу. Вспыхнул и погас в руке ученика Академии сгусток голубого пламени.

— Как в Солнце, — похвалился Арнольд. — Только еще горячей.

— А тоже так умею, — сказал Рене. — Солнечного зайчика поймать — подумаешь, невидаль… Могу и голубого тоже, только тогда его не на Солнце, а на Веге ловить надо.

— Ты что! — засмеялся Арнольд. — Ты же солнечного… хе, зайчика в руке не удержишь. Он же горячий! Руку до кости спалишь. И даже сильнее. Для этого сначала нужно заклинание специально произнести, чтобы опутать пламя магнитными ловушками…

— Зачем зайчика в ловушки? — расстроился Рене. — Он же добрый.

— Вот чудик! — засмеялся Арнольд. — Какая же ты все-таки мелюзга. Ты когда в школу-то пойдешь?

— Через год, наверное, — вздохнул Рене. — Страсть уже как хочется, надоело при Фее пажом быть. Ноты ей при музицировании перелистывать. Попугаев в саду ловить. Левкои колдовать. Вот намедни крестницу ее на бал собирали. Тоска… Говорю: давай я тебе принца наколдую, а они, как курицы, в один голос: не смей, не надо, все испортишь! Наколдуешь нам журавлей, всех синиц поупускаем…

Рене перевернулся на живот, глядя на голубую речку и лес, скрывающий стены королевского замка. Видны были только верхушки башен, расцвеченные флагами в честь скорого бала.