Здесь был Баранов
Шрифт:
– А… – отозвался Дима, которому сразу стало скучно.
– Идем-ка, – сказал Иван строго. Он запер Знаменную Комнату на ключ, и оба спустились к выходу. Там действительно маячил часовой – толстенький черноглазый мальчик лет тринадцати. Увидев легендарного сюкорга, он в восторге замер и забарабанил:
– Младшего галактического класса сюковец Петров…
– Стоп, – прервал его Иван. – Скажи мне, Петров, ты отлучался с поста?
Петров заморгал.
– Сдашь команду и явишься в Знаменную, –
– Как сказать, – хмуро заметил Дима.
Они уселись возле космических карт за единственный свободный стол.
– Я, собственно, по делу, – сказал Баранов.
Иван проницательно кивнул.
– Хочешь восстановиться в СЮКе?
– Боже упаси, – искренне ответил Баранов. – Нет, я по другому.
Дверь скрипнула, и Иван закаменел лицом.
– Входи, входи, Петров.
Мальчик вошел. Он был несчастен. Иван не стал ругать его, просто посмотрел, вздохнул и отвернулся. Сюковец молчал, гордо глотая слезы. Диме стало его нестерпимо жаль.
– Ванька, это все из-за меня. Прости его.
– Да ты понимаешь, что ты говоришь? – напустился на Диму Терочкин. – Оставить пост! А если бы сюда проникли враги? Это не игрушки! Это СЮК! Как можно будет доверять ему в космосе, если он уже сейчас недостоин доверия?
Баранов побледнел.
– Оставил пост? Недостоин доверия? – прошептал он. – А бросить Герку неизвестно где…
– ВАДИМ!
Дима встал и подошел к мальчику. Тот вытаращился на оборванца в сером свитере, пропахшем керосином. Дима взял его за подбородок.
– Не реви, – велел он. – Тебя как зовут?
– Даниил, – был горестный ответ.
Дима обернулся к Ивану.
– Слушай, Жанно, – сказал он, – давай ты его простишь. Я очень тебя прошу.
Иван молчал. Дима осторожно вытолкал мальчика за дверь, и только тогда Иван взорвался:
– Что это за фамильярность при младшем воспитаннике?
– По-твоему, у железного сюкорга не может быть друзей детства?
– Может, но это подрывает мой авторитет.
Дима уселся поудобнее.
– Как раз об этом я и хотел поговорить. Авторитет, Ваня, можно подорвать только одним способом – совершая недостойные поступки. Вы поступили подло, бросив Герку. – И Дима покраснел.
– Что ты предлагаешь? – спросил Иван, отвернувшись. Он вдруг с удивлением понял, что ему далеко не безразлично мнение этого босяка, который так упорно набивается ему в друзья детства.
– Нам нужно вернуться за ним, – спокойно ответил Дима. – Если он еще жив…
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Конечно. Нужно только точно установить координаты.
– Почему ты говоришь «мы»?
– Я хотел просить тебя взять меня с собой.
– Баран,
– Почему? Разве это невозможно?
– Технически это возможно, но дорого и опасно. Нет смысла тратить огромные средства ради одного человека.
– Нет смысла? – повторил Баранов. – Мне что, поднять скандал в газетах?
– В каких газетах, придурок? Наши газеты не напечатают ни строчки.
– Так ведь есть и не наши…
– Ты и на это пойдешь? – поразился Иван.
Дима кивнул.
Наступило молчание. Потом Иван сказал устало:
– Не верится, что это мы с тобой, Баран.
– Мне тоже странно, – сознался Дима.
– Давай сначала, – предложил Терочкин. – Как в былые времена.
– Давай, – согласился Дима. – Ведь ты мой друг. И никогда меня не выдавал, помнишь?
– Нет, – ответил Иван. – Вот тут ты неправ. Однажды я тебя предал.
Ивана удивила легкость, с которой Баранов принял это признание.
– Плевать, – заявил он. – Я даже рад, что все так обернулось. Но Герку я тебе не прощу.
Иван задумчиво смотрел на друга детства. Нет, первое впечатление от Димы не было ошибочным. Баранов был именно люмпен – без профессии, без призвания, без представления о будущем. И между прочим, с Геркой никогда не дружил, называл его занудой…
– Что тебе так дался этот Тищенко? – спросил Иван. – Ты же с ним не дружил.
Во взгляде Димы появилось странное выражение.
– Расскажи о полете, – попросил он.
Иван с облегчением притянул к себе стопку распухших полевых дневников. На их коленкоровых переплетах авторучкой были выведены номера – всего числом 32.
– Что тебя интересует? Наше открытие?
– Меня интересует то место, где вы бросили Герку.
Упрямство Баранова было Ивану слишком хорошо известно. Он безропотно вытащил из-под схем огромную карту и расстелил ее прямо на полу. Баранов смотрел, свесившись со стула. Иван начал объяснять, употребляя такие слова, как «дирекционные углы», «эллипсоид Красовского» и т. д.
Дима безмолвно внимал. Как в былые времена, когда Терочкин натаскивал его по физике, бывший сюкорг не мог определить, понимает ли его подопечный хоть что-то из объяснений или же только притворяется. Наконец Иван оторвал взор от карты и ощутил знакомый с детства приступ тоски. Тупое и сонное лицо Баранова не выражало абсолютно ничего.
– Дима, – прервал себя Терочкин, – ты слушаешь?
– Продолжай, продолжай, очень интересно.
– Ну, как бы попроще. Словом, тут что-то странное. Ни в одном атласе этой планеты нет. Мы нанесли ее на карты. Ты понимаешь, Димка, мы столкнулись с неизученным явлением. Эта планета словно «всосала» нас.