Здесь слишком жарко (сборник)
Шрифт:
По иронии судьбы, он обрамлял теперь чужие картины. Сам же оставил живопись, как он думал, навсегда, став ее подмастерьем.
Он оказался всецело в ее власти: точно все рассчитав, они, по ее настоянию, взяли колоссальные кредиты на покупку собственного дома и бизнес. Чтобы выплачивать долги, им приходилось в месяц зарабатывать столько, сколько другие семьи зарабатывали в течение полугода.
Казалось, что вместо сердца в груди у этой женщины – часы, безразлично отсчитывающие минуты. Ей всегда было мало, и она постоянно расширяла свой маклерский
Она не забывала про деньги ни дома, ни в постели, ни даже когда рожала и кормила детей. При слове «деньги» ее огромные – на выкате – темно-карие глаза начинали гореть каким-то дьявольским огоньком, а главным интересом в жизни были новости из финансовой или светской хроники.
Узнав о том, что кто-то добился большего успеха, чем она в той же сфере, она лезла из кожи вон, чтобы добиться такого же или еще большего успеха.
Их семейный бизнес постоянно рос. Расширялся и штат работников.
Сама она продавала квартиры, пока, наконец, не осуществила своей главной мечты, став хозяйкой конторы по найму. А он с тех пор как они поженились сначала писал картины на заказ, а потом и вовсе забросил занятия живописью.
Его картины, которые он когда-то привез еще из Союза, так и лежали у них в кладовке, свернутые в тубус уже много лет. Он ехал за признанием, чтобы стать мастером, но в результате стал ремесленником, подмастерьем у собственной жены.
Дети слушали только ее, а на него смотрели лишь как на неотъемлемый и необходимый предмет обихода. Но все это было аккуратно упаковано в блестящую обертку внешнего благополучия.
Они не забывали отдыхать за границей, ходить в дорогие рестораны, менять машины и дома, обзаводиться новыми и поддерживать старые связи.
Тщательно собрав детальную информацию, она каждый раз умудрялась выторговать хоть символическую, но скидку или бонус, как постоянный и солидный клиент, и не стеснялась торговаться за каждую агору. И торг всегда оставался за нею.
Прежняя жизнь казалась сном. И вдруг…
Ольгу он встретил, когда они с женой отдыхали на Мертвом море.
Он увидел ее в ресторане гостиницы. Жена в это время принимала очередные процедуры.
Сомнений быть не могло: это была она, хотя изменившаяся, очень бледная и исхудавшая. Сердце его сразу будто остановилось. «Нет, не может быть», – успокаивал он себя. «Откуда ей здесь быть?» – продолжал он убеждать самого себя. Раньше такое с ним часто случалось. Ему все казалось, что вот он нашел ее, когда видел похожую на Ольгу женщину.
Но сейчас это была она. При взгляде на нее сердце у него замерло. «Прошло без малого 20 лет… неужели она?», – думал он в страшном волнении.
Он часто представлял себе их встречу, и сердце его при этом бешено колотилось. Он представлял себе, как подойдет к ней и что скажет. И когда думал об этом, ему как будто не хватало воздуха. Последнее время он особенно часто вспоминал ее и то, как они были счастливы сидя обнявшись на набережной. Тогда казалось, что есть только они, и это их счастье навсегда…
Она тоже сразу узнала его.
– Здравствуй, – сказал он, подойдя к ней, давясь от волнения.
– Здравствуй, – тихо ответила она так, как будто не было всех этих долгих лет разлуки.
– Это ты?
– Я, – ответила она улыбаясь, но глаза при этом были грустными.
– Но как ты здесь?!
– Друзья мужа помогли. Я давно уже мечтала побывать в Иерусалиме… Хотелось успеть.
– Успеть… – повторил он как во сне. И встрепенувшись спросил: – Ты надолго здесь? – будто боясь, что она уйдет.
– Еще три дня. Завтра я возвращаюсь в Иерусалим.
– Ты одна?
– Нет, – она сделала паузу. – Нас здесь целая группа паломников.
– Могу я тебя увидеть? – спросил он в волнении.
– Вот, ты меня видишь, – просто сказала Ольга.
– Мне так много нужно сказать тебе… – он в волнении с силой тер свой лоб.
– Хорошо. У тебя есть время, – так же спокойно произнесла она.
– Ты не торопишься? – спросил Виктор.
– Мне некуда торопиться, – ответила она.
Они вместе шли к выходу под удивленные взгляды знакомых.
Они вышли из гостиницы и расположились на небольшой веранде, прямо напротив невысоких, но живописных гор с одной стороны и глади Мертвого Моря – с другой.
Сколько раз он представлял себе их встречу. Она даже снилась ему, и он все что-то говорил ей в необычайном запале, будто хотел в чем-то убедить или оправдаться. А она спокойно слушала и смотрела на него как тогда, когда он сообщил ей об отъезде.
Во сне она была такая же, как в дни их юности. В жизни же это была изможденная тяжелой болезнью, стареющая женщина. Он представлял, как будет рассказывать ей о своей жизни, просить прощения за малодушие, умолять горячо, изо всех сил, так, чтобы она услышала его и простила.
Но в жизни же все вышло просто и жестко. Им ничего не нужно было говорить друг другу. Они все поняли друг о друге сразу. И казалось, что не было всех этих лет, и они никогда не расставались, но, в то же время, была невидимая и непреодолимая стена.
– Ты давно женат? – спросила Ольга.
– Да. Уже 17 лет. А ты?
– Была замужем, почти столько же. Муж умер два года назад. Умер нелепо… Всю жизнь был боевым летчиком, а умер от воспаления легких… У тебя дети?
– Двое: сын и дочь. А у тебя?
– После твоего отъезда был выкидыш, а потом не получилось.
– Я виноват перед тобой, – с горечью сказал Виктор, – Прости, если сможешь.
– Бог простит, – ответила она, – А я на тебя зла не держу. Время не то, чтобы считаться обидами.
Он не мог говорить, потому что горло его перехватило спазмом, а из глаз против воли лились слезы. Он не мог выдержать этого всепрощающего взгляда любимых светло-серых глаз.
– Плачь, – сказала она, – Тебе легче станет. А я уже давно все выплакала.