Шрифт:
Пролог
Ну наконец-то, думал я, спускаясь по широкой университетской лестнице. Лестница была чудовищна и непрактична. По ней свободно могли спускаться и подниматься как минимум человек пять, а если потесниться, то шесть или даже семь. При этом перилами воспользоваться никто бы и не смог, такими широкими они были. Впрочем, никому и в голову не приходило даже пробовать. Ступеньки были под стать: разлапистые, широкие. Извивались гармошкой, закручиваясь вниз. Только в тот день я поймал себя на мысли, что по этой лестнице очень трудно перемещаться.
Вот
Погода была самая летняя, какую можно было себе представить.
Мой путь проходил под тенью московских раскидистых вязов и монументальных стен исторических зданий, через чёрный, почти кипящий дорожный асфальт и сверкающие металлом и звучащие стальным криком трамвайные пути. Туда, внутрь парка, по узким дорожкам сквозь шёпот кустов и накрывающие сверху длани почти что вечных деревьев. Место, сокрытое от ненужных глаз и доступное только своим…
Я не успел об этом подумать. Я уже пришёл. Народу здесь было раз в пять больше, чем обычно («обычно» – это после лекций или экзаменов). Осмотреться я тоже не успел.
– Здорово, Макс!
Андрей определил меня быстрее, чем я успел что-либо сообразить. Он всунул мне в руку уже открытую бутылку пива, обхватил по-дружески рукой за шею (кроме всего прочего это позволяло ему оставаться на ногах) и продышал меня горячим перчёным пивом:
– Знаю, что ты всё сдал на отлично!
Неопытный человек мог бы подумать, что я пришёл поздно, так как Андрей уже в определённом состоянии, но я был опытным, поэтому знал, что состояние Андрея не является показателем в этом вопросе.
– Откуда? – спросил я и сделал глоток из бутылки.
– А вот такой я осведомлённый! – сказал Андрей и ядрёно захохотал, отпустив мою шею и тут же оказавшись на земле. К нему тут же подбежали девчонки, а я получил возможность прочитать название той кислятины, что только что проглотил.
– Марианна!
Я, кажется, кого-то толкнул, пока пробирался к старосте своей группы.
– О, Максик! – заливисто протянула она, вынимая изо рта тонкую, дымящуюся сигарету. – Иди сюда!
К ней я бы подошёл и без приглашения.
– Что ты пьёшь? Господи, какая гадость! Вика! У нас есть ещё пиво?
– Полно! – появилась Вика с двумя закрытыми бутылками. Никогда не видел её пьяной.
– Сможешь открыть?
Марианна рассмеялась, неожиданно резко притянула меня к себе и смачно поцеловала густой бордовой помадой в щёку. Я усмехнулся, ловко достал из кармана брюк зелёную пластиковую зажигалку и отобрал у Вики одну бутылку.
– Макс! – орал Андрей и с двумя девчонками плыл ко мне. – Макс! Макс!
– Чего? – спросил я, щёлкнув двумя пивными крышечками и отдал обе бутылки Вике. Может, кстати, и не зря. Андрей врезался в меня.
– Макс, я смог для тебя выговорить «осмедавлённый», понимаешь, а?
– Да.
– Понимаешь?!
Я второй раз выразил своё согласие.
– Ни хера ты не понимаешь! – гаркнул он, а вокруг все радостно захлопали. Кто-то засвистел. Тут только я понял, что кто-то играл и пел на гитаре, а вот сейчас закончил.
– О! А вот и Макс!
Как я мог не узнать Саню с гитарой?
– Макс, что будем петь?
– «Тореро», – крикнул я.
– Нет! Уже пели!
– Макс не пел, так что не считается! – потребовала Вика. Никогда бы не подумал, что она так хрипло и ласково может говорить. Её поддержала Марианна.
– Хорошо! – сдался Саня. – Но сначала я выпью с Максом!
Он кому-то передал гитару и вцепился в мой локоть.
– Что ты пьёшь?
– Пока ничего…
В наших руках появились какие-то бутылки. Зазвенела гитара, гремела «Трасса Е-95», светило солнце.
– Что мы празднуем? – протянул Саня. Я что-то сказал, а он железной хваткой вцепился мне в горло.
– Что мы празднуем?! – заорал он так, что слюни летели в разные стороны. На него напала пьяная Вика. Звонко ударила его по рукам, смачно поцеловала в щёку, а потом стала заливисто смеяться и разливать на асфальт вонючее пиво.
Я запрокинул голову, впился глазами в небо и стал поглощать пиво. Я не хотел пива или чего-либо ещё. Внутри меня образовалась дыра, которую надо было срочно заполнить. Мои однокурсники стали странными. Пьяными я их видеть привык, меня этим не удивить, но тут что-то другое. Я желал напиться. С радости и для понимания всего того, что вертелось вокруг и куда-то неслось. Небо было холодно-синим, звучало протяжно и радостно.
– Курить будешь?
– Да.
В девичьих руках щёлкнула синяя пластиковая зажигалка. Я потянул приторный дым в себя, ощущал, как тот скребётся в горле, трётся в носу.
– А давайте выпьем за любовь? – крикнула Вика.
Кто-то обозвал её Игорем Николаевым и посоветовал начать отращивать усы. Земля немного качнулась и дрогнула зубодробительным хохотом. Это было как раз то, что мне было нужно. Я вынул сигарету изо рта и сказал:
– За любовь можно пить до утра. Вот смотрите: за самую первую любовь, которая ещё в садике была – раз! За школьную любовь – два! За первый раз (тут кто-то похабно засвистел, а некоторые засмеялись) – три! За настоящую – четыре! За будущую – пять!
Честно говоря, я был уверен, что меня никто не слышит. Но вдруг:
– За вторую будущую! – заорал у меня над ухом Саня, а вокруг начали свистеть и орать.
– За двадцать вторую будущую! – похабно дрогнул воздух вокруг.
Всеобщее веселье было таким, что меня держали со всех сторон, кто-то что-то орал, дёргал меня за локоть. Поэтому я выронил бутылку. Она неудачно полетела, наклоняясь горлышком вниз и разбилась. Вокруг загудели и снова стали ржать.
– Выпить за любовь не получилось! – смеялась Вика. Вокруг стали кричать, сообщая, у кого получилось, а у кого – нет.