Здесь водятся чудовища
Шрифт:
– Леди Диана Ремси, - глухо проворчал Строуд, как будто это было чрезвычайно важно.
Она же сделала нетерпеливый жест рукой, в другой руке у нее, как заметил Ник, тоже была рогатка.
– У нас есть еще два человека, - продолжила она, - но вы встретитесь с ними в лагере.
И вот, снова, на этот раз вместе с Ником и Линдой, которые оказались в центре этой энергичной компании, они стали пробираться к берегу ручья. И совсем недалеко от него находился их лагерь.
Жилище было сделано из бревен, укрепленных с помощью камней, и в итоге напоминало полупещеру, полулачугу. Ланг принялся
– Ну-ну, Джереми, дорогой мой, это ведь не самый лучший способ здороваться с гостями, совсем не подходящий.
Из дверей вышла невысокая женщина, чтобы поймать кота. Она забрала его в охапку и утешала, поглаживая руками, скрюченными от артрита и покрытыми пигментными пятнами. Волосы ее, такие же седые, как и у викария, были забраны в один небольшой пучок, возвышавшийся над круглым лицом, на котором торчал невыразительный кругловатый нос, оставлявший очень мало места для пары очков в металлической оправе.
Она слегка шепелявила при разговоре, так что казалось, будто ее зубы плохо держатся во рту. Но излучала исключительное гостеприимство тем вниманием, которое проявляла к вновь прибывшим. Ее платье было наполовину прикрыто фартуком из старой мешковины. На ногах такие же грубые мокасины, как у викария.
– Джин, - позвала она кого-то, обернувшись через плечо. - У нас гости.
Девушка, которая появилась на ее зов, была, возможно, чуть-чуть старше самой Линды. Она тоже носила темно-синюю форму, хотя поверх нее приколот вместо фартука кусок выцветшей ткани, как будто таким образом она хотела сохранить свою единственную одежду. Ее волосы, с медным отливом, волнистыми прядями обрамляли загорелое лицо - достаточно красивое, как подумалось Нику, чтобы всякий обращал на него внимание.
– Американцы. - Леди Диана вновь занялась ритуалом представления. Линда Дюран, Николас Шоу. А это миссис Мод Клэпп и Джин Ричардс.
– Ну вот, разве я не говорила вам, что сон, который я видела прошлой ночью, вещий? - Голос миссис Клэпп был оживленным и дружески открытым. - Это означало: жди гостей. А у нас уже готова рыба, с жареной хрустящей корочкой. Что могло бы быть удачней? - спросила она, обращаясь к собравшимся, правда, вряд ли рассчитывая на чей-либо ответ. - Джереми не тронет вашу маленькую собачку, мисс, если она не будет цепляться к нему. Джереми - не очень задиристый зверь.
– Надеюсь, Ланг не будет. - Под присмотром Линды пекинес притих. Она держала его так, что они могли смотреть друг другу в глаза. - Ланг, друг, друг! - проговорила она с неподдельным энтузиазмом, а затем повернула пса мордой к огромному коту, которого миссис Клэпп выпустила на пол. - Друг, Ланг!
Пекинес облизал собственный нос. Но когда Линда опустила его вниз. Пес пристроился возле ее ног и затих, как будто всего минуту назад он и не заливался громким лаем, преследуя родового врага.
Ник предложил свои припасы.
–
Ник выбрал место для мотоцикла и теперь стоял в стороне, поглядывая то на пилота и Джейн, то на Строуда, в его странной одежде. Крокеру, хотя Ник не очень-то мог оценивать возраст, он мог бы дать лет двадцать, ну а Джин вполне могла быть еще моложе. Но не могли же они иметь возраст, соответствующий тому, что подсказывала ему форма Строуда. Однако...
– Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? - Это был викарий. И не раздумывая, Ник задал ему прямой вопрос:
– Не могли бы вы сказать мне, сэр... как долго вы находитесь здесь?
Викарий устало улыбнулся.
– Боюсь... это может оказаться невозможным. Вначале мы пытались вести записи, но после того, как нас поймали и перенесли сюда... - Он пожал плечами. - Если прикидывать по смене сезонов, то должен сказать, что около четырех лет. Минтон Паве бомбили вечером 24 июля 1942 года. Думаю, мы все запомнили эту дату. Мы все были в церкви, вернее в подземной часовне, где было устроено убежище. Миссис Клэпп - моя экономка... бывшая экономка. Леди Диана пришла, чтобы поговорить со мной по поводу больничных фондов. Джин и Барри собирались на поезд, они возвращались на службу после увольнительной. А Строуд зашел, чтобы проверить оборудование нашего бомбоубежища... когда объявили тревогу, и мы все спустились вниз. Раздался такой звук... откровенно говоря, мы все решили, что это конец. А затем... нас каким-то образом вынесло из церкви, и даже из Англии...
Он замолчал в некоторой растерянности. Усталые, но очень добрые глаза изучали лицо Ника. Затем выражение лица викария изменилось.
– Ведь ты знаешь что-то, не так ли, мой мальчик? Что-то беспокоит тебя? Что именно?
– Время, сэр. Вы говорите, что, по вашему мнению, находитесь здесь около четырех лет. Но сегодня... было... 21 июля 1972 года.
Он ожидал, что викарий начнет подвергать сомнению его слова. Это было немыслимо, немыслимо, если только Хедлет говорил правду. А Ник был уверен, что так оно и было.
– Сегодня... 21 июля 1972 года, - медленно повторил викарий. - Нет, я верю тебе, мой мальчик, хотя, возможно, ты ожидал сомнений. Это как раз очень правдоподобно, и это подтверждает все древние свидетельства. Но... 1972 год... тридцать лет... Что произошло там... за эти тридцать лет?
– Какие тридцать лет?.. - Крокер прислушался к их разговору. Он больше был поглощен разглядыванием мотоцикла, чем их беседой, но тут с тревогой взглянул на Хедлета. - Так что по поводу тридцати лет?
– Назови ему свою дату, - сказал викарий, обращаясь к Нику, как будто от этого сообщение произведет более глубокое впечатление.
– Сегодняшняя дата - 21 июля 1972 года, - повторил Ник. Хедлет выслушал это молча, но как воспримут остальные?
– Тысяча девятьсот семьдесят второго года, - тупо повторил пилот. Но... это невозможно... святой отец, сейчас 1946 год, или мы неправильно вели свой счет, да человек и не может просуществовать тридцать лет, не заметив этого!
На этот раз леди Диана внимательно выслушала их.