Здесь живет Морок
Шрифт:
— Это выход… — обрадованно прошептала Наташа, когда через двадцать метров пути открылся вид на поросшую мелкой зелено-бурой травой бескрайнюю равнину под голубым бездонным небом. По равнине до самого горизонта в разнобой были расставлены разнокалиберные хрустальные кубы.
По-своему, Наташа была права. Это был выход. Своего рода. Из ситуации.
— Это сокровищница Морока, — не согласился Никита. — Видишь, в каждом кубе какие-то тени? В них, как понимаю, заключены достояния всех цивилизаций Вселенной.
И он тоже был прав. Насчет достояния всех цивилизаций. По-своему.
— Такая большая? А откуда здесь небо? — не поверила Наташа.
— Я не такой знаток многомерности пространства, как Илья, — скривил губы Никита, — но о свертке трехмерного пространства слышал. Теоретически, можно целую галактику поместить в ореховую скорлупу, а уж запихнуть какую-нибудь планету в горный массив Гайромеша — раз плюнуть.
На самом деле принцип устройства сокровищницы был совершенно иной, но сейчас это не имело никакого значения.
Наташа приостановилась и с тревогой посмотрела на Никиту.
— Если здесь, как в музее, собраны достояния всех цивилизаций, разве нам позволят отсюда что-нибудь унести?
— Еще как позволят! — безапелляционно заявил Никита. — Морок неспроста открыл для нас вход в пещеру. К тому же из легенд известно, что многие отсюда возвращались с богатыми трофеями. А легенды не врут.
Наташа отвела взгляд. Она хорошо помнила слова Ильи о трехпроцентной достоверности информации в легендах и мифах.
От входа в сокровищницу до ближайших хрустальных кубов было метров сто, и чем ближе мы к ним подходили, тем явственней в толще хрусталя просматривались какие-то фигуры.
— Ой! — воскликнула Наташа, когда мы подошли почти вплотную к большому кубу, метров десяти высотой. — Да это же стапульцы!
— Стапульцы, — согласился Никита. — В центре, насколько понимаю, королева-матка, а вот тот, справа от нее — наверное, король-самец.
Тучная особь справа от королевы-матки в живописной группе стапульцев из сорока двух членов семьи на самом деле была фрейлиной, а невзрачный король-самец сидел на третьем хвостовом сочлении королевы-матери и представителями иных рас зачастую принимался за новорожденное дитя.
— А этого мы видели в пещере, — указала Наташа пальцем на плоского, с широкой круглой спиной стапульца, угрожающе выставившего перед собой квантовый излучатель. — Кажется, стапулец-телохранитель…
— Ага. И этого тоже видели, — кивнул Никита на низкорослого стапульца с угловатой лысой головой. Он включил шевронник и вывел на дисплей информацию о семейной иерархии стапульцев. — Странно, — пробормотал он, — тут говорится, что королеву-матку всегда сопровождают шесть фрейлин, а здесь ни одной одинаковой особи…
Но Наташа его не слышала. Она уже стояла у другого куба, посреди которого в угрожающих позах застыли две трехметровые зеленовато-блеклые особи, чем-то напоминающие земных скорпионов, вооруженных, кроме клешней, многочисленными щупальцами с присосками и когтями.
— А это кто? — поинтересовалась она.
Никита подошел, посмотрел.
— Милые создания, — скривился он. — Возможно, представители какой-нибудь вымершей цивилизации. Или особи дикой фауны, быть может, той же Стапулы.
Это были притераты, представители здравствующей и поныне цивилизации, которые категорически отказывались входить в Галактический Союз и весьма агрессивно реагировали на любые попытки контакта в пределах занимаемого ими звездного сектора. Информация о них не была секретной, но и широко не афишировалась. Ею интересовались разве что узкие специалисты. Вроде меня.
— Ой, смотри, Никита, люди! — воскликнула Наташа, останавливаясь у третьего куба, в котором застыли три фигуры в сиреневых бесформенных балахонах с островерхими капюшонами, открывающими только лица.
— М-да… — только и сказал Никита, рассматривая троицу.
Это были не люди, а экбистоляне. Лицами они были похожи на землян, а все отличия скрывались под одеждами. Причем морфологических отличий между людьми и экбистолянами было гораздо больше, чем подобий, начиная с того, что у них по два локтевых сустава на каждой руке и по два коленных на ногах, и заканчивая тем, что экбистоляне — холоднокровные и трехполые. Тут и были представители трех полов.
— Чем-то на нас похожи… — задумчиво сказала Наташа. — Этот плотный — Илья, худой и длинный — ты, а маленькая и хрупкая — я.
Никита поморщился. Любое упоминание об Илье вызывало у него раздражение.
— Как живые… — Наташа поежилась. — Правда?
— Нет, — сказал я из-за их спин. — Они не только живые, но и бессмертные. Мгновение жизни растянулось для них в Вечность. Но это не люди — землян в экспозиции пока нет.
Наташа с Никитой вздрогнули и медленно обернулись.
— Кто это сказал? — испуганно прошептала Наташа.
— Я сказал.
Я отключил дезоориентационный экран, и они наконец-то меня увидели. Но смотрели они не мне в лицо, а на мой плащ, ниспадающий на зелено-бурый дерн клубами мрака.
— Ты кто? — хрипло спросил Никита, но по их глазам было видно, что они сразу поняли, кто я такой.
— Морок, — не стал я их разубеждать. — Живу я здесь.