Здравствуй, земля героев!
Шрифт:
Глава 3
В ПОГОНЮ!
Ласковый майский ветерок закручивал над асфальтом пыльные смерчики. Пахло сиренью и кипарисами; в парке малышня кормила крошками воробьев и крохотных сине-зеленых попугайчиков.
С погодой Вельке и Та повезло. Вернее, с днем повезло: еще в четверг синоптики отбили штормовой фронт к океану. На Креси климат-контроль не поддерживался, и потому лето начиналось в июле, а заканчивалось в первых числах августа. «Апрель да май – до свидания, зима», «Август февраля не слаще», «Май-то
Но Лувр не Креси. Китель по местной жаре выглядел непривычно. Прохожие оглядывались на Вельку, улыбались. Патруль спросил документы. Увидев берсальерский жетон, патрульный офицер, крупнолицый веснушчатый парень, уважительно присвистнул:
– Креси? Это у вас там что-то случилось?
– Ага. Пандемия, пережорки мутируют.
Тая хихикнула. Патрульный отдал жетон и сообщил:
– Все в порядке, можете идти. И вот что, ребятки… – Офицер со значением посмотрел на Вельку. – Тут эмкаушники поблизости ошиваются. Нам неприятности не нужны. Тебе, парень, тоже – у тебя, я смотрю, билет на лайнер. А юнги – народ бузовый, да и много их.
Велька со значением посмотрел на Таю: что я говорил? Та оживленно закивала:
– Хорошо. Мы поняли, господин офицер, – затараторила она, – так и сделаем. Обязательно! А куда они идут, скажите, пожалуйста?! Чтобы мы совершенно-совершенно случайно на них не наткнулись?!
Патрульные переглянулись сочувственно. Один из них махнул рукой в сторону реки.
– Спасибо огромное! – Девчонка потянула курсанта за рукав. – Просто пребольшущее вам спасибо!
Через несколько шагов, она сорвалась с места и помчалась в указанную сторону. Вельке ничего не оставалось, как бежать следом.
Бежали они недолго. Скоро Та остановилась, да так резко, что Велька едва не сбил ее с ног.
– Ты что, психованная?
– Тс-с-с! Смотри. Вон они.
По набережной шла компания: мальчишки в курсантской форме и с ними две девушки, скорее всего горожанки. Мальчишкам было лет по пятнадцать-шестнадцать. Форма незнакомая: брюки цвета хаки, рубашки с шевронами и золотым шитьем, сине-золотые шейные платки. На головах – шляпы с загнутыми полями.
– Они, – с затаенной ненавистью сообщила Тая. – Эмкаушники. Их еще юнгами Фронтира зовут.
– Эмкау. – Велька наморщил лоб, припоминая. – Что-то знакомое. В голове вертится, а вот что…
– Мобильное космоучилище. Болтаются по всему доминиону – то на одной планете, то на другой. Программа обучения такая. – Тая вздохнула: – В прошлом году к нам приперлись… Ребята из кадетского с ними воюют.
Теперь Велька вспомнил. С парнями из мобильного он не сталкивался, однако слава о них ходила худая. В МКУ отправляли сорвиголов со всех концов доминиона. Нигде не задерживаясь надолго, юнги не заботились о своем добром имени. Избить кого-нибудь, девчонку по залету бросить считалось у эмкаушников обычным делом.
Тая вновь полезла в сумочку за браслетом-мобилкой.
– Але? Але, Димыч? Да, нашла! Поднимай ребят! Одиннадцать и две с ними. Ага, к набережной. Понятно. Нет, ничего! Я сама.
Она сложила браслет и сообщила ничего не понимающему Вельке:
– За ними. Следить будем.
– Зачем? Ты можешь объяснить?
Девочка поморщилась, словно от зубной боли:
– Они у нас одну вещь забрали, понимаешь?.. Нам вот так вот надо ее вернуть! Я ж потому и на вокзале куковала, как дятел на болоте. – Та решительно взяла Вельку под руку: – Пойдем. Теперь ясно, куда идти.
И они двинулись по бульвару Доминионов. Под ручку. Точь-в-точь картинка с лекции по офицерскому этикету. Видели бы его сейчас мальчишки из берсальерки!
При каждом шаге мостовая вспыхивала слюдяными искрами. Фонтаны жонглировали струями воды – то роняя тяжелые сверкающие гроздья, то вновь подхватывая их. Под ногами сновали бесстрашные попугайчики. Иногда среди бирюзовых попадались оранжевые и даже красные. Им Велька радовался как старым друзьям. Всем известно, что красный попугайчик – это чья-то удача. А вот альбинос предвещает беду.
Тая беспокойно поглядывала на юнг. Лицо ее становилось все мрачнее и мрачнее. Она все никак не могла придумать, что делать с этой компанией.
– Ты это… ты не молчи так, – вдруг заявила она. – У тебя лицо каменное становится. А это неконспиративно.
– О чем же говорить? – растерялся Велька.
– О чем-нибудь. Давай-давай придумай.
Есть две фразы, надежно затыкающие рот: «Расскажи что-нибудь смешное» и «Скажи что-нибудь». Велька задумался. В голову ничего путного не лезло.
– А ты на Острове живешь? – наконец выдал он.
– Ну. Мой папа – ротный в кадетском корпусе. – (Велька встрепенулся.) – Аленыч – это потому что Алексей Семенович. У нас на Осляби родителей надо по имени-отчеству называть.
– Так ты, значит, с Осляби?
– Ага. У папы две жены, это обычай такой. Мама осталась дома, а здесь – тетка Фрося. Она старшая и грымза грымзой. Когда мы на Версале жили, она так с пиратами лаялась!
Версаль!
Вельку словно кто под бок толкнул. Слова «Версаль», «корпус», «асуры», а также дурацкое обращение «команидор» связывались воедино. И связывала их одна история в Велькином прошлом, история, о которой он очень не любил вспоминать: уж больно жутенькой та была.
– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовался он.
– «Триста реинкарнаций».
– Да? Я тоже!
Подростки переглянулись.
– А ты дошел до Авенира и Элоизы? – Видя непонимающие Велькины глаза, Тая объяснила: – Они на Земле жили, в столице доминиона. У них была любовь, только невзаимная. Элоиза тайком вздыхала, вздыхала, а потом умерла. И в следующей жизни стала кинкаром.
– М-да-а… – Книжку Велька читал раза три, но такой истории хоть убей не помнил. – А дальше?
Тая замялась: