Зеленая карта
Шрифт:
— Жека, вставай, мы приехали…
Он едва продрал глаза. Устоявшаяся привычка — досыпать в транспорте.
С утра в субботу Дима вышел поиграть на Владимирскую горку. Встал неподалеку от беседки, у балюстрады; положил у ног раскрытый футляр, натер канифолью смычок, посмотрел вниз, на реку и на город, решая, какая мелодия лучше других ляжет на погоду и на пейзаж.
Выбрал «Сонату ля-минор» Баха. Поднял скрипку; несколько секунд стоял неподвижно, позволяя
Сразу несколько десятков голов повернулись в Димину сторону; глаза заинтересованные, равнодушные, удивленные, даже восторженные глаза попадаются на этом поле, да, и таких хватает… Зеваки и гуляющие, нейтральные и к музыке, и к мату, на короткое время превратились из праздношатающихся — в слушателей.
Поднимался от земли разогретый солнцем воздух.
В беседке сделалось тесно; люди приходили и садились, потом поднимались и уходили прочь. Вокруг Димы собралось широкое, то редеющее, то вновь густеющее кольцо.
Он играл, покуда не устал. А устав, опустил скрипку.
Послушались редкие хлопки; живое кольцо зашевелилось, люди разбредались по своим делам — гулять с детьми, любоваться видами, сопровождать знакомых иностранцев…
У самой балюстрады стояла, облокотившись, Оксана. Дима понятия не имел, когда и откуда она здесь появилась.
— Привет…
— Добрый день, — она улыбнулась.
Дима опустил глаза; в футляре, оказывается, лежала пригоршня мелочи и несколько бумажек. Ого, даже пару долларов бросила чья-то щедрая заморская рука…
— Гуляем, — сказал Дима, желая скрыть невесть откуда взявшееся смущение. — Разбогатели.
— Вы еще будете играть?
— Нет, я, правда, уже домой собирался… Подвезти?
У лотка с мигающей лампочкой охрипшая тетка расхваливала преимущества почти беспроигрышной лотереи.
— Хорошее название, — сказала Оксана. — Лотерея «Патриот».
— Не люблю лотерей, — сказал Дима.
— И я не люблю…
— Это полное надувательство, — сказал Дима уверенно. Потом порылся в кармане, насобирал гривну мелочью, подошел и купил лотерейный билет. Ногтем содрал защитный слой, прочитал микроскопическую надпись — «нет выигрыша».
— Да, — вздохнула Оксана.
— Продул я свой патриотизм, — сказал Дима весело. Но билет выбрасывать не стал — сунул в карман джинсов.
— Зачем он вам? — спросила Оксана, когда они спускались к машине.
Дима пожал плечами:
— Не знаю. На счастье.
— Вы сегодня… как-то очень легко играли, — сказала Оксана после паузы. — У меня даже на душе стало легче.
— А у вас тяжело на душе?
— Ну так… не очень, — Оксана вздохнула. — Малдер и Скалли ведут себя хорошо. Сестра, правда, хочет котенка…
— Главное, чтобы не питона, — сказал
Машина завелась, как ни странно, с первого раза.
Они сидели у Вовки на кухне и пили чай с гематогеном, когда зазвонил телефон.
— Шубин, — сказала Ольга. — Сегодня вечером можешь пойти с Жекой на «Лебединое», в Оперный?
— Сегодня? — Дима быстро посмотрел на часы. — Могу, конечно… Конечно, могу! А он — как?
— Сейчас, — сказала Ольга.
Трубку она прикрыла ладонью, поэтому слов Дима не мог разобрать, но раздражение, с которым Женька отвечал матери, не оставляло ни малейшего сомнения в содержании разговора.
— Отменяется, — сказала Ольга. — Извини.
И повесила трубку.
Под аккомпанемент коротких гудков Дима некоторое время стоял с трубкой в руке; когда он вернулся на кухню, Оксана уже совсем собралась уходить:
— Я прошу прощения, я пойду… Ой. Что-то случилось?
— Нет, — сказал Дима, отхлебывая из чашки остывший чай. — Все в порядке.
— Извините, — Оксана потупилась. — Мне показалось…
— Нет. Ничего.
Спасибо Оксане — она не стала провоцировать его на откровенность.
Вечером Женька с мамой все-таки оказались на «Лебедином озере». Все шло хорошо, пока в середине первого акта не назначили штрафной.
Что тут скажешь — прыгали они здорово, на «втором этаже» борьба шла на равных…
И вот в обыкновенной игровой ситуации, где не было никакого нарушения, судья показал желтую карточку и назначил пенальти!
Грянул оркестр…
И Женька проснулся. Уже в антракте.
Мама смотрела с осуждением.
На воскресенье была назначена игра с ДЮСШ № 11. Женька встал в шесть, как обычно. Вернувшись с пробежки, пошел снимать форму с балкона…
Сперва он тупо стоял, глядя на пустую веревку. Потом поспешил в комнату — возможно, он еще не проснулся, может быть, он сам уже снял форму или мама сняла…
Нигде ничего.
— Ма! Ты мою форму снимала с балкона?!
Мама просыпалась долго и трудно. Открыла один глаз, потом другой:
— Отстань… дай поспать… нет, не знаю, не трогала…
— Форму! Форму!!
Присмотревшись к его лицу, мама наконец-то проснулась. Села на кровати:
— Жека, что случилось?
— Форма! Форма… У нас же… нам же… мне же играть сегодня… на первенство…
Он все еще метался по квартире, ворошил белье в ванной, выворачивал шкафы, разглядывал дорожку и палисадник под балконом — а внутри уже сложилось холодное, как сосулька, понимание.
Форму просто сперли.
Это просто — залезть на яблоню перед балконом… Там было полторы прищепки, и те дохлые…