Зеленая революция
Шрифт:
В широком смысле переход к биоэкономике означает использование человеком природного потенциала и одновременно его сохранение. Технология становится экодизайном, «технологическим использованием природных систем» [144] . Эти слова отсылают к революционным трудам Фредерика Фестера по «биокибернетике» [145] . Фестер был и остается одним из крупнейших специалистов по экономике окружающей среды, хотя сегодня его голоса почти не слышно; вообще, концепцию совместного производства с природой вытесняет чисто количественный подход. Если во главу угла ставить вопрос роста, экологическая проблема сводится к банальному количеству: только сокращение производства и потребления может стабилизировать экосистему. При этом упускают из виду важнейшее обстоятельство, а именно то, что решающим является не количество, а качество производственных процессов и продукции. Для теории экосистемы важны не отдельные технологические инновации, а внедрение принципов биологической эволюции в промышленность: развитие симбиотических систем, каскадные схемы потребления энергии и материалов, безотходное производство. Наиболее полно они реализуются сегодня на комплексных химических комбинатах. Еще один пример слияния отдельных элементов в комплексную систему дает новая энергетическая отрасль, которая обретает очертания на наших глазах: она объединяет сотни тысяч солнечных батарей, ветрогенераторов, блочных
144
Bloch/Maier (Hrsg.), «Wachstum der Grenzen» (с. 21).
145
См. Frederic Vester, «Neuland des Denkens. Vom technokratischen zum kybernetischen Zeitalter», Stuttgart 1980.
«Биоэкономика охватывает все сегменты производства, переработки и использования биологических ресурсов», — говорится в экспертизе «Инновационная биоэкономика» немецкого Совета по биоэкономике 2010 г. [146] Это определение несколько сужает понятие биосистемы, видя в ней лишь «ресурс» биомассы. Думается, такой подход не случаен. Совет интересует прежде всего индустрия. А для нее природа по-прежнему склад сырья. То, что сейчас все больше внимания уделяется «биологическим ресурсам», т. е. животным, растениям, микроорганизмам, радикально не меняет инструментального отношения к природе. Я ничего не имею против разработки новой продукции и производственных способов на основе биологических веществ и процессов. За ними будущее. Но устойчивым можно назвать лишь такой производственный способ, который рассматривает человека и природу как одну живую систему, где все взаимосвязано. Его отправной точкой должно стать сохранение биологического многообразия. Это касается всего богатства растительного и животного мира, ведь взаимодействием их отдельных сегментов и объясняется удивительная производительность природы. Более широкое понимание биоэкономики подразумевает использование человеком биосистем и одновременно их сохранение. Классический пример такого рода синергии — экологическое сельское хозяйство. Основой бионики, т. е. перевода биологических процессов и структур на язык новых технологий и продукции, является обучение у природы. Ниже мы поговорим об этом подробнее.
146
Совет по биоэкономике был создан в 2009 г. по инициативе федерального правительства и руководства Немецкой академии технических наук (acatech). Совет опубликовал несколько руководств к действию. См. http://biooekonomierat.biocom-intra.de/.
Согласно определению Совета по биоэкономике, «опорой биоэкономики является тысячелетний опыт в разведении полезных растений, лесоведении, приручении диких животных, а также простые биотехнологические преобразования веществ. Фотосинтез, при помощи которого растения преобразуют в биомассу, в том числе углекислый газ, создает основу жизни на Земле. Образуемая при этом биомасса — первичная сырьевая основа биоэкономики». В числе ее главных субъектов — сельское хозяйство, лесоводство и рыболовство, поставляющие животные и растительные продукты, а на стороне пользователя — энергетическая, продовольственная, фармацевтическая, химическая и текстильная отрасли. В долгосрочной перспективе — смена источника ресурсов индустриального общества с ископаемого на источник на биологической основе. Биохимическая продукция сегодня составляет около 5 % мирового оборота химической отрасли, тенденция на повышение. Классический пример биохимической продукции — аминокислоты и антибиотики. В последнее время массовый рынок завоевывают и такие ставшие уже привычными продукты, как полиэтилен на основе сахарного тростника или кукурузы. Утверждается, что к 2025 г. химическая промышленность сможет заменить нефть биомассой на 25–30 %.
Центральную роль в дальнейшем развитии биоэкономики играет эффективность ресурсопотребления. Ключевое понятие здесь — синергия. Из отходов сельского хозяйства и лесоводства, продовольственной отрасли, маслобойных заводов и пивоварен можно производить высококачественные биопродукты: химические вещества, продовольственные продукты, корма, вещества, необходимые в производстве лекарств и косметики, волокнистые продукты, а также топливо и горючее. В качестве примера можно привести антибактериальный биополимер хитозан, изготовляемый из панцирей креветок и других ракообразных. Хитозан используют при консервировании продуктов питания и производстве косметики, лекарственного сырья, бумаги, кормов. Следующий шаг в этом направлении — комплексные бионефтеперерабатывающие заводы, где, используя солому, остатки древесины, траву, люцерну и клевер, можно производить целый ряд базисных химикатов, топлива и горючего. Принцип одновременного производства на одной технологической линии двух и более продуктов позволит полностью утилизировать все, что содержится в органических веществах [147] . Проблема в том, что для использования содержащихся в растительной биомассе углеводов ее нужно расщепить при помощи специальных биокатализаторов, при этом необходимо выделить из клеточной оболочки лигноцеллюлозу и разложить ее на составляющие — содержащийся в древесине лигнин, целлюлозу и гемицеллюлозу. Если лигнин можно переработать в древесные гранулы, то сепарированную смесь сахаров при помощи ферментов преобразуют в химическое сырье. Соответствующее экспериментальное оборудование уже введено в действие. Так, специальное химическое предприятие S"udChemie в баварском Штраубинге использует биореактор для производства целлюлозного этанола на основе пшеничной соломы. Из 4500 т соломы в год производится 1000 т этанола [148] .
147
См. «Сообщение о состоянии биорафинирования» на интернет-портале PROCESS: http://www.process.vogel.de/anlagen_apparatebau/engineering_dienstleistung/bioanlagen/articles/256058.
148
См. Bundesministerium f"ur Bildung und Forschung (Hrsg.), «Weisse Biotechnologie. Chancen f"ur eine biobasierte Wirtschaft», Berlin 2012, с. 33.
Дефицит земли
Рост конвенциональной биоэкономики имеет пределы, поскольку, как говорится в исследовании Совета по биоэкономике, «доступная биомасса в обозримом будущем станет лимитирующим фактором». Только для того, чтобы покрыть растущую потребность в продуктах питания и кормах, в ближайшее время потребуется значительно повысить урожаи. Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций в 2006 г. прогнозировала, что мировое производство зерновых к 2050 г. должно увеличиться на 70 %, и это в усложняющихся климатических условиях. Подобные подсчеты, составителей которых интересует исключительно рост сельскохозяйственной продукции, упускают, однако, из виду возможность сокращения потерь продовольственных продуктов на пути от поля к потребителю. Также исходят из современных потребительских привычек, прежде всего растущего потребления мяса, что в свою очередь повышает
И все же нет разумных оснований сомневаться в том, что спрос на всевозможные продовольственные товары значительно вырастет. Поэтому объем аграрного сырья в промышленности и энергетике будет во многом зависеть от производительности сельского хозяйства. Ее необходимо повышать на всех ступенях агросистемы — от выведения более урожайных, погодоустойчивых сортов до обработки почв, методов сева, орошения, жатвы, хранения и переработки. В любом случае, если мы хотим постепенно заменить ископаемые ресурсы сельскохозяйственным сырьем, необходимо «повышать производство устойчивой биомассы». Здесь-то и зарыта собака. Многих отрезвила недавняя мода на биобензин, которая показала, что устойчивость агросырья в основном зависит от двух факторов: во-первых, из-за нее не должно понижаться производство продовольственных продуктов, а во-вторых, ее фундаментом должно служить бережное отношение к природе.
Повсюду идет битва за дефицитный ресурс — почву. Пахотные земли нельзя увеличить по желанию. Суша занимает всего 29 % поверхности Земли, и лишь треть ее пригодна для земледелия: остальные две трети покрыты льдами, пустынями, лесами и горами. Климатические и топографические условия, благоприятные для производства продуктов питания, господствуют не более чем на 10 % земной поверхности. Но и эта территория неуклонно сокращается из-за расширения городского пространства, промышленных площадей, транспортной инфраструктуры, зон отдыха и т. д. Статистика, правда, утверждает, что для расширения аграрных угодий имеются значительные резервы, но их освоение связано с рядом трудностей: частично это неплодородные земли, частично их обработка требует больших затрат. В то же самое время человек теряет немало пахотных и пастбищных площадей из-за эрозии, засоления, опустынивания почв. Ввиду растущей потребности в продуктах питания необходимо ускорить рекультивацию «потерянных земель». Многочисленные примеры показывают, что насаждение деревьев и выращивание растений-удобрений, соответствующий тип животноводства и усовершенствованное орошение могут остановить эрозию и опустынивание.
Земельный вопрос имеет и огромное политическое значение. Борьба за пахотные земли идет полным ходом. Новой формой этой борьбы в мире стал захват земель (land grabbing). Этим понятием обозначается покупка или аренда больших посевных площадей в развивающихся странах при помощи частных или подконтрольных государству инвестиций из богатых стран. Согласно данным организации Oxfam, с 2001 г. в Африке, Латинской Америке и Азии таким способом были захвачены земли, равные по площади Западной Европе [149] . Причина появления этой новой формы аграрного колониализма состоит прежде всего в стремлении обеспечить себя урожайными землями для производства продуктов питания и агротоплива. И здесь мы видим серьезный конфликт между глобальной биоэкономикой и производством продуктов питания для собственных нужд. Особенно расширились площади для выращивания энергетических культур — сахарного тростника, кукурузы, пальм, рапса. Около 7 % всех зерновых перерабатывается сегодня в этанол. Но даже вне зависимости от потребности промышленности в новых ресурсах спрос на сельскохозяйственные площади повышается уже в зависимости от потребности растущего мирового населения в продовольствии. Этот эффект будет усиливаться вместе с изменением пищевых привычек. С ростом благосостояния растет и потребление мяса. Особенно заметно это в пороговых странах. По этой причине огромными темпами растет и спрос на корма. Их производство начинает конкурировать с производством растительных продовольственных продуктов. И поэтому даже независимо от спроса на биомассу в других отраслях в долгосрочной перспективе следует исходить из повышения цен на землю и аграрную продукцию. Становится выгодно вкладывать капитал в землю. Особенно это касается беднейших слоев населения.
149
Составить представление об истории вопроса можно на веб-сайте Швейцарской коалиции помощи развивающимся странам Alliance S"ud, где имеется также обширная библиография и множество ссылок: http://www.alliancesud.ch/de/dokumentation/e-dossiers/land-grabbing.
Действенная стратегия против сокращения и удорожания аграрной продукции состоит в том, чтобы повышать инвестиции в аграрные исследования и тем самым увеличивать производительность сельского хозяйства. Статистика утверждает, что затраты на исследования прямо пропорциональны сельскохозяйственным урожаям. А повышение урожаев в свою очередь понижает цены. Политические решения (земельная реформа, образование, инвестиции в аграрную инфраструктуру, микрокредиты) и усовершенствование земельного регулирования могут значительно усилить этот эффект. С целью противостояния растущей волатильности цен нужно также увеличивать площадь частных и (или) государственных хранилищ аграрной продукции. В период повышенного предложения запасы можно придержать, в период резкого роста цен — расширить предложение на рынке. Это позволит стабилизировать цены и доходы аграрного сектора. Наконец, КПД аграрной продукции можно существенно повысить, утилизируя ее более эффективно. Близость или отдаленность пределов роста во многом определяется и эффективностью ресурсопотребления. Ее критерием может служить наличие комплексных комбинированных цепочек в процессе утилизации растений (и животных). И все же использование аграрной продукции в качестве сырья или источника энергии не столь важно, как продовольственная безопасность растущего мирового населения. Сначала пища, потом биоэкономика — этот принцип должен остаться незыблемым.
Помимо сельскохозяйственных угодий леса остаются важнейшим ресурсом биологической экономики. В Германии площадь, занимаемая лесами, ежегодно увеличивается примерно на 20 000 га. Примерно 43 % добытой древесины идет на производство энергии. Древесина, плоды, растения, грибы, целебные травы, смола — лес неисчерпаем, пока лесная экосистема в состоянии регенерироваться. Именно в этом и заключается проблема. В феврале 2011 г. Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций представила отчет о состоянии лесов в мире, результаты которого вызывают тревогу. Несмотря на все международные декларации, территория лесов на земном шаре ежегодно сокращается в размерах, по площади равных Великобритании. Их вырубают или сжигают, удовлетворяя возрастающие потребности в площадях, энергии, сырье, кормах и мясе. При этом сильным стимулом является спрос в Европе, Северной Америке, Японии и быстро поднимающихся пороговых странах. Заметна, правда, и противоположная тенденция, что обнадеживает. Площади, занимаемые лесами, растут не только в Европе, но и в Азии. В Китае ежегодно прибавляется 1 млн га лесонасаждений. Отдыхают леса и на Филиппинах, где темпы роста населения еще высоки. В Коста-Рике площадь, занятая лесами, сократилась на 21 %, но сегодня составляет уже 45 % [150] . Однако размеры уничтожаемых лесов по-прежнему ежегодно превышают площади лесонасаждений примерно на 5 млн га, в 1990-е гг. мы теряли даже до 8 млн га в год. Не в последнюю очередь это происходит из-за расширения посевных площадей для выращивания сои и масличной пальмы. Вырубка лесов ради производства кормов и энергии: так биоэкономика может превратиться в фарс.
150
Интервью Эдуардо Рохас-Бриалеса, заместителя генерального секретаря Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО) и председателя Глобального лесного партнерства см. http://www.spiegel.de/wissenschaft/natur/welt-waldbericht-unser-sorgenkind-ist-lateinamerika-a-743093.html.