Зеленая улица
Шрифт:
Командуй. И мне приятно. Дружбу с поездных
машинистов начали. Я уже вот... генерал, как
никак. А голова твоя моей не хуже. Садись, брат,
в начальническое кресло.
К р е м н е в. Не выйдет.
Кондратьев. Выйдет. Министр согласен.
К р е м н е в. Министр согласен, а я не
согласен. Куда мне в кресло, — ни к чему. Нет, я уж
лучше буду сидеть на своем стуле.
Кондратьев. Почему?
К р е м н е в. Удобнее. С этого
с тобой удобнее.
Кондратьев. Вот как! А с чего бы это?
К р е м н е в. Ты, Андрей, можешь стать
опасным человеком для дороги.
Кондратьев. Могу или уже стал?
К р е м н е в. Становишься.
Кондратьев. А не кажется тебе, Илья,
что кто-то из нас объелся белены?
К р е м н е в. Кажется. Я не шучу, Андрей, ты
начал злоупотреблять доверием.
Кондратьев. Ошалел совсем!.. А, понял!
(Раскинул широко руки.) Особняк тебе не
нравится. А я при чем? Я просил особняк?
К'ремнев. Особняк мне нравится.
Кондратьев. В чем же дело?
К ре м н е в. Особняк, говорю, нравится, а вот
жилец его не нравится.
Кондратьев (тряхнул Кремнева за плечи,
смотрит на него в упор). Значит,
подозреваешь?..
К р е м н е в (спокойно с плеч снял руки
Кондратьева). Ты не злись, Андрей... Ну, чего ты
на меня так вызверился?
Кондратьев. Отбой бьешь?.. То-то!..
К р е м н е в. Нет, зачем отбой? Раз
напросился сам,— скажу. Не подозреваю, а доподлинно
знаю: ты взял у государства.
Кондратьев. Клевещешь! Я не подам тебе
руки.
К р е м н е в. Нет, подашь, подашь, Андрей...
А вот я-то подумаю, принять ли твою руку. Да...
А у государства ты все-таки взял. Ты сам рыл
этот пруд? Его копали рабочие для тебя, а рас-
считывалась с ними жилищная контора за тебя.
Ты стал забывать, где свое, где чужое.
Кондратьев. Тьфу ты, дьявол!.. В
самом деле... Я расплачусь. Мне, право, неловко
даже...
К р е м н е в. Не об этом я хочу с тобой
говорить.
Кондратьев. Подожди ты... Тьфу, дьявол!
Историйка! — в жар бросило... Спасибо, Илья,
отчитал!
К р е м н е в. Ты не спеши благодарить. Я
главного не сказал.
Кондратьев. Что еще имеешь в виду,
говори прямо.
К р е м н е в. Скажу прямо, без обиняков. Ты
растворился в этом особняке, в этом пруде, в
идиллии этой.
Кондратьев. Изволь расшифровать.
К р е м н е в. Расшифрую. Ты утратил свою
точку зрения на большие вопросы. Новая черта
характера в тебе появилась.
Кондратьев.
К р е м н е в. Трусость.
Кондратьев. Свят, свят!.. Началось
сызнова. Сговррились, факт. А все из-за этого
забияки! Алешка воду мутит. И тебя
впутали...
К р е м н е в. Зачем впутали? Я сам впутался.
За Алешку я уж постою.
Кондратьев. Не быть по-вашему... Ишь
вы, какие новаторы! Уплотненный график давай
им, нормы пересматривай! Уж, чтобы завершить
мою характеристику, сказал бы: враг
стахановского движения, рутинер! А ты сядь на мое
место. Сядь,— запоешь Лазаря. Мне тридцать пар
поездов в сутки надо принять и сдать. А кадры
какие? Молодежь безусая. И так будто
эквилибрист какой,— хожу по проволоке. Не знаю,
когда расшибусь.
К р е м н е в. Крутилина будешь слушаться,—
расшибешься.
Кондратьев. Что значит — слушаться?
Крутилин — талантливый командир. Он и
движенец, он и паровозник. Настоящий
помощник. С холодным рассудком, с умелыми
руками. А в нашем железнодорожном деле это
главное.
К р е м н е в. Твой Крутилин боится разумно
рисковать и тому же учит тебя. Алексей
Сибиряков и твоя дочь помогают тебе, а ты этого не
понимаешь. Окружая себя такими делягами-
крохоборами, как Крутилин, ты сам можешь
выродитъся в делягу-крохобора. (Потрясая
журналом.) Ты послушай про твоего
Крутилина...
Кондратьев (вскочил, хватив кулаком по
столу). И слушать не хочу.
К р е м н е в. Не хочешь — не слушай... (Встал
«смирно», козырнул.) Прошу извинить, товарищ
генерал-директор, мне пора к академику
Рубцову. (Пошел. Вернулся.) Ты подумай, Андрей,
крепко подумай... (Вышел.)
Кондратьев (яростно, огромными шагами
меряет из угла в угол веранду). «Трус»...
«деляга-крохобор»... (Налил в бокал вина, хотел
выпить, вдруг хватил бокал об пол.) С ума сошли!..
Входит Софья Романовна.
Соня, милая!.. (Обнял жену.) Как он меня!.. За
что? На каком основании? (Ищет поддержки, но
вспомнил недавний разговор с женой, освободил
ее из объятий.) А... (Махнул рукой.) И ты с
ним заодно...
Софья Романовна. Ты еще Лену забыл,
Алексея... (Улыбаясь.) Стан «врагов» твоих
огромен. (Собирает осколки.) Но зачем же
посуду бить? Горе мне, если это еще одна новая
черта твоего характера. (Вышла.)
Кондратьев (опустился на диван, сидит