Зеленая западня

Стась Анатолий Алексеевич

— Вы можете обойтись и без моего письма.

— Конечно, что можем. Но когда отец будет знать, что от результатов наших переговоров будет зависеть дальнейшая судьба сына, мы скорее с ним объяснимся.

— Ему также предложите должность губернатора?

На лице штандартенфюрера появилась довольная улыбка.

— Ты смекалистый мальчишка. И смелый. Лететь вдогонку за вертолетом ночью, едва не пробраться в кабину… В Кносе лишь подозрение, а я убежден: шлем был принадлежностью летательного аппарата, которым ты воспользовался. Но Кносе напрасно к тебе пристал. Аппарат ты успел снять с себя, а его конструкция тебе неизвестна. Так что забудем об этом. Нет, твоему отцу я не собираюсь предлагать какую-либо должность. Я предложу ему другое. Даже не буду предлагать, а поставлю требование, чтобы он немедленно

отказался от работы по освоению здешних джунглей. Все усилия твоего отца — лишь в пользу всяческих недоразвитых существ, которые только и думают, лишь бы набить желудок. Чтобы сельва не превратилась на проходной двор… Одно слово, я вынужден обратиться к трезвому уму доктора Вовченко. Успокойся, мальчик. Твоему отцу ничто не угрожает. Доктор Вовченко нужный нам живой, а не мертвый. Нужен не здесь, в джунглях, а там, где он может встречать с многими своими коллегами или выступать перед аудиториями разных стран. Он должен прилюдно признать ошибочность, или можно и так — поспешность собственных выводов и сделать заявление о том, что тропическая растительность этого континента не оправдала ожиданий, и ее невозможно использовать как питательное вещество. Пусть выдумает несуществующие бациллы, пусть скажет, что от продукта сельвы все сойдут с ума — такое заявление мы даже поможем подкрепить примерами, — пусть, в конце концов, перенесет работу в джунгли Индонезии, Вьетнаму, куда-нибудь. Мне это не интересно. Я хочу тишины и покоя в здешних джунглях. Доктор Вовченко — признанный авторитет в научных кругах, с ним считаются. Если сегодня он даже выскажет соображения, противоположные вчерашним, ему это мало повредит. Неудачи у каждого случаются. Немного пошумит пресса, заинтересованные фирмы покрутят носом, банки прекратят финансирование проектов — на том все и кончится. Твой отец сдаст в архив материалы, распустит свою экспедицию, и вы с ним спокойно возвратитесь домой. Кроме того, вас будет ждать большая радость, ты даже вообразить себе не можешь… Чем скорее доктор Вовченко согласится на мои условия, тем быстрее и ты оставишь этот город, в который прибыл без приглашения. Понял? Безусловно, о всем, что видел здесь и слышал, придется молчать. Прежде всего, чтобы не подвести своего отца. Будешь молчать год, а потом можешь рассказывать кому-нибудь о своих приключениях… Между прочим, с инспектором Чанади, думаю, мы также договоримся. Ведь же он не захочет потерять свою сестричку Ержи.

— Что мне нужно написать в письме?

— Чистую правду! Живой, скучаю, жду скорую встречу… Можно прибавить еще что-то, на твое усмотрение.

— Нет, сеньор, такого письма не будет.

— Почему? Чудак ты, мальчик. Что ты выигрываешь от своего упрямства? Ковыряние в туннеле до самой смерти? Подумай как следует.

— Уже подумал. Письма не напишу. Даже если бы и написал, отец никогда не согласится на подлость.

— Он тебя будет спасать, мальчик. Какая же это подлость? Придвигайся ближе, вот бумага.

— Сказал — не напишу, так и будет.

В штандартенфюрера снова затряслась щека. Он не без усилий сдерживал себя. Однако все еще прикидывался добрым дядечкой.

— Эх, молодость, молодость… На что ты надеешься? На бегство? Ожидания напрасные, уверяю тебя, мальчик. Не веришь? Сейчас докажу.

На белой поверхности стола щелкнул переключатель микрофона.

— Приведите его ко мне!

Не минуло и минуты, как в зал, вобрав главу в плечи, вошел… Загби.

— Рассказывай! — бросил штандартенфюрер, не глядя на индейца. Тело Загби преломилось в низком поклоне. Он показал на меня пальцем, быстро заговорил:

— Белый юноша подговаривал Загби бежать к большой реке. Он хотел напасть на дежурного среди ночи. Загби рассказал об этом белому воину, который охраняет сон каджао после работы. Белый воин пообещал Загби столько папирос, сколько пальцев на руках.

Губы штандартенфюрера искривились. Он зыркнул на индейца.

— Ты совершил умно. Тебе дадут папирос. Теперь ты каждый день будешь иметь папиросы. В блок не возвратишься. Я прикажу, чтобы тебя оставили здесь, будешь прибирать в комнатах или в коридоре. Тебя оденут как белого. Я удовлетворен тобой. Иди!

Загби, кланяясь, прижимая руку к сердцу, попятился к двери.

Я отвернулся. Боялся, что штандартенфюрер угадает мои мысли. И он уже, видно, не интересовался тонкостями моего расположения духа, был уверен, что измена индейца доконала меня.

— Вот тебе и брат-ство, — ставя ударения на каждом слоге, засмеялся штандартенфюрер. — Оно достойно нескольких сигарет. Краснокожий продал тебя с потрохами. Брось даже думать о бегстве. Делай, как я говорю, и все будет хорошо.

Я не отвечал.

Моя молчанка начинала бесить его.

Наклонившись через стол, он схватил меня за подбородок, аж голова откинулась назад. Подпухлые глаза превратились на узкие щели.

— Видел в туннеле индейцев, которые попробовали показать свой характер? Достаточно было шевельнуть пальцем, чтобы лишить их ума! С тобой произойдет то же самое, если будешь артачиться. Забудешь собственное имя, друзей, не будешь помнить, кто ты, откуда, потеряешь все человеческое, даже обезьяна в сравнении с тобой будет казаться дивом природы. Но я терпеливый. Прежде чем подвергнуть наказанию, устрою тебе приятное свидание. Комендантская! Алло, комендантская! — грохнул он в микрофон. — Как там у вас?

— Приказ выполнен, штандартенфюрер! — прозвучало в ответ где-то из динамика.

— Коменданта ко мне!

За несколько минут в зале с пальмой появился белобровый, тот самый, что принял меня из рук в руки от широкополых шляп возле лифта.

— Проведите его к ней! — кивнул на меня штандартенфюрер.

Белобровый пропустил меня вперед. Снова знакомый уже коридор. Мы завернули вправо. Матовый глянец пластика изменился пасмурным однообразием бетона, потолок понизился, повисая над главой. В безлюдье подземелья разливался мертвый синеватый свет. Путь пересекла густая металлическая решетка — от стены до стены. За ней торчит широкополая шляпа. Гремит засов, решетка отходит в сторону.

Тяжелая дверь с заклепками. Табличка с надписью “Комендант”. “Неужели им удалось взять на испуг Ержи? Что же она мне скажет, будет советовать написать письмо? Может, поверила, что это нас спасет?..”

Яркий поток света неожиданно бьет в глаза, останавливает меня на пороге. На стуле под стеной сидит женщина, сидит спиной к двери. Вдруг голосом штандартенфюрера заговорил динамик:

— Я решил показать вам, фрау, одного упрямого мальчика. Ему все еще кажется, что он находится в лагере юных пионеров, или как там у вас это называется… Можете говорить с ним о чем угодно, вам не будут мешать. Комендант, оставьте их в одиночестве.

Женщина порывисто возвратила.

— Мама! — закричал я. — Мама!..

Это была моя иметь.

Глава VII

КОГДА ВОСКРЕСАЮТ МЕРТВЫЕ

…Она одернула пушистый свитер, тряхнула волнистым волосами. Выпрямила руки. Ей помогли одеть скафандр. Эластичный, в несколько раз крепче металла, он удобно облегал тело и вместе с тем выдерживал невероятное тиснение водной толщи. В скафандре женщина была похожа на сказочное морское существо. Собственно, так оно и было. Эта женщина и все, кто жил здесь, в соединенных узкими галереями-переходами помещениях, уже привыкли к подводным пространствам океана. Лишь полуметровые стены отмежевывали их от вечно безмолвного царства глубин.

Бесшумно отворились щиты промежуточной камеры. Женщина в скафандре переступила через высокий порога. Двери-щиты стали на свое место. Из отверстий ударили пенистые струи, заклокотало, забурлило. Камера быстро наполнялась водой. Открылся полукруглый люк — окно в океан. Оттолкнувшись ластами, женщина выплыла наружу.

Ее окружала непроглядная чернота. Ослепительный луч прожектора с трудом прорезал тьму. Светлая дорожка легла на бугристое дно, в ней промелькнула стайка рыб. Женщина включила радиомаяк. “Ти-у-у, ти-у-у…” — ЭГБ-1 подавала четкие позывные. Женщине надо было плыть на юго-запад свыше двух миль, чтобы достигнут океанской впадины близ острова Арпа-Нау. Там, в глубинах, были установлены приборы. Они должны дать ответ на одно вопрос: какое происхождение шарообразных предметов, которые, словно мячи, устилали дно впадины. Свыше двадцати лет тому ученые сделали предположение: загадочные шары — не что иное, как колонии микроорганизмов, которые питаются металлами, растворенными в морской воде. Шары оказались сгустками ценных руд: марганца, кобальта, никеля, меди.