Зеленое поле не для любви
Шрифт:
Меня немного коробило от собственной неуверенности. Но плакать я себе не позволяла, а зная о собственной нервозности, накрасилась по полной – так, чтобы ресницы ломились от туши. Я поблагодарила собственное благоразумие. Теперь я могла не сомневаться в том, что не расплачусь до самого конца. Единственная слезинка превратит меня в панду.
Натянув спортивный костюм, я еще раз посмотрела на себя в зеркало и захлопнула шкаф, который мне выделил Роман Евгеньевич. Теперь оставалось только помолиться за спасение собственной пятой точки от неприятностей.
Присев на лавочку, чтобы завязать шнурки,
Теперь я шла по коридору и внимательно разглядывала плакаты и стенды с информацией. На одной из витрин в парадном зале на меня смотрели фото знаменитых игроков. Чем дольше я вглядывалась, тем больше замечала знакомых лиц, кого-то я знала по школе, с кем-то общалась как с хорошими знакомыми, а кого-то – только видела по телевизору. Значит, это действительно один из самых знаменитых составов среди Российских клубов. Я направилась дальше и вскоре заметила смотровой кабинет для представителей административного сектора. Эдакая комнатка-сюрприз, откуда все видно, а вот тебя – нет. Я проскользнула внутрь и решила пару минут полюбоваться зеленым полем, на котором следующие двенадцать месяцев буду работать.
– О, ты уже тут, – Роман Евгеньевич нашел меня и встал рядом.
– Решила полюбоваться зеленым газоном самого элитного поля столицы, – улыбнулась я.
– Вся в папеньку, – подмигнул мне тренер и рассмеялся.
– Да бросьте, – покраснела я, – не такая уж я и привередливая нехочуха.
– А этот жук мог хотя бы предупредить, что ты ко мне попадешь, – погрозил мне пальцем тренер, – до последнего молчали в тряпочку и ждали, пока я тут от инфаркта помру.
– Роман Евгеньевич, вы всех наших футболистов переживете, – похлопала я его по плечу.
– Боишься, мелочь? – задорно посмотрел он на меня и толкнул локтем.
– Честно? – приподняла я бровь в вопросительном жесте.
– Нам с тобой год работать, – ухмыльнулся мужчина, – так что да.
– Все поджилки трясутся, – вздохнула я, – еще немножко, и я прямо вот тут в обморок от напряжения грохнусь, до такой степени паникую. Наверное, я перед экзаменом меньше тряслась, чем сейчас, перед первым выходом на поле. Я даже не знаю, смогу ли нормально поприветствовать игроков и не опозориться. Будут потом весь год надо мной не ржать.
– Не бери в голову, – похлопал меня по плечу тренер.
– Да у меня это обычное дело, – рассмеялась я, – перед каждым новым стадионом меня всегда трясет. Тут хоть вы у меня есть, и это немного успокаивает и придает уверенности. А так… я уже знала, что будет, поэтому накрасилась, словно на фотосессию. Так хоть рыдать не смогу и до поля дойду в пристойном виде.
– Все мои мальчики хорошие, – подбодрил меня Шашков, – без приказа не станут трогать. А когда ты их по полю с мегафоном начнешь гонять, совершенно забудут, что ты девушка.
– Так это будет только через неделю, – грустно вздохнула я.
– Вот и расслабься, – хохотнул Роман Евгеньевич, – тебя целую неделю будут считать милой и пушистой зайкой, а только потом увидят в тебе настоящую мегеру и перестанут восхищаться. Зря я тебя переодел, могла бы за неделю себе мужика найти.
– Роман Евгеньевич, у меня есть Андрей, – покраснела я до корней волос.
– Да что там твой боксер, – грустно протянул мужчина, – слышал я про него от твоей матушки. Мария так его костерит, что его уже все тихо ненавидят. Так что давай подыщем тебе нормального мужика среди моих ребят. У большинства есть возможность уйти за границу и уже там стать более популярными. Так что мой тебе совет – бросай этого боксера, который сел тебе на шею и прилип к популярным родителям и их не менее популярной красотке.
– Да бросьте вы, тренер, – мне стало неудобно слушать такое.
– Не стоит на правду обижаться, – погрозил мне пальцем мужчина.
– Я не обижаюсь, – фыркнула я звонко и вызывающе, – но не стоит заниматься сводничеством, у меня есть молодой человек, с которым у нас все хорошо.
– Детка, – похлопал Шашков меня по плечу, – не все так, как ты думаешь, просто ты еще маленькая и не понимаешь, как на самом деле устроен этот мир. Не делится он на черное и белое, тут гораздо больше цветов и оттенков. И твой Андрей еще покажет себя. И ты пожалеешь об упущенной возможности изменить свою жизнь. Лучше подумай, что сделать сейчас, в этот самый момент. Через год ты выйдешь отсюда с лицензией и шикарным будущим, а что будет с твоим Андреем? Согласится ли он стать тенью жены? Я готов поспорить, что нет, он постарается загнать тебя на кухню и лишить карьеры.
– Вам мама проплатила этот разговор? – сощурила я глаза.
– Нет, – покачал головой Шашков, – мне на самом деле тебя жаль. Мой оболтус еще маленький, а так я бы уже давно сосватал его за тебя. Не нравится мне твой Андрей, вот и все. Из него так и льется лицемерие и желание покрасоваться за твой счет.
– Давайте лучше на поле пойдем, – скосила я взгляд на тренера.
– Да пойти-то мы пойдем, – вздохнул он, – но ты все же подумай над моими словами.
– Хорошо, подумаю, – пообещала я, лишь бы прекратить этот разговор.
– Цепляйся, – вновь оттопырил он локоть.
Я не стала возражать, да и как-то глупо обижаться на человека, который искренне заботится о тебе почти с пеленок. Ну и что, что Роман играет в одном дивизионе с отцом, это не мешает ему оставаться одним из самых верных друзей нашей семьи. Да и мама с его женой работают в женском керлинге, над которым раньше все смеялись. Так что, может, тренер прав, и мне действительно стоит поинтересоваться, почему Андрей меня не поздравил? Но это я сделаю потом, в машине, а сейчас меня ждет знакомство с командой.
Глава 2. Лидия
Чем ближе мы подходили к футбольному полю, тем сильнее на моем лице проявлялись признаки нервного напряжения и увеличивалось желание сбежать обратно в тренерскую. Роман Евгеньевич только посмеивался, идя рядом и не позволяя мне выдернуть руку из его захвата. Теперь я осознала всю плачевность ситуации.
Выход на стадион показался перед глазами совершенно неожиданно, я еще морально не подготовилась к тому, чтобы выйти на поле перед незнакомыми игроками. Только перевести дух и надышаться перед прыжком в неизвестность мне не позволили, утянув в двери.