Зеленое солнце
Шрифт:
Потрясающая фигура. Как с картинки.
«Особенно задница», — успело мелькнуть в голове Назара, прежде чем поезд прогудел, пыхнул и тронулся, а на перроне вдруг стало тише.
— Ну ты идешь или не?
— А ты точно от дяди Стаха? — уже спокойнее, но все еще с сомнением в голосе уточнила Милана.
— Не бойся, в лес не завезу.
— Сам бойся! — огрызнулась она и зашагала рядом с ним.
До «лексуса» дошли в молчании. Назар косился на нее, поскольку и правда было на что посмотреть. Ведь действительно, никогда раньше не видал хоть одну подобную девушку вот просто так — руку протяни.
— А ты в кино не снималась? — вдруг спросил
— Нет, — коротко бросила Милана, устраиваясь в салоне автомобиля. — Ехать далеко?
— Нет.
«Идиот, какое, нафиг, кино…»
Еще более идиотскими сейчас могли показаться пионы на заднем сидении. В клеёночке.
Назар запихнул чемодан в багажник, уселся за руль, бросил на девушку быстрый взгляд, неслучайно угодивший в ее декольте. Глубоко вдохнул и завел двигатель.
Машина тронулась, треща мелкими влажными камешками по асфальту. Дождь пошел. Он понятия не имел, что ей еще сказать, чтобы скрыть замешательство и не выглядеть глупо.
Посмотрите направо, там вы можете увидеть остатки хаты Семена Овчаренко, восемь лет назад его жена застала с посторонней бабой и подожгла дом. Там он с любовницей и угорел.
Посмотрите налево, это городской ЗАГС, скульптура перед ним должна была символизировать любовь и согласие, но в народе прозвана «Чапля с пакетом».
Далее вы можете лицезреть детский сад № 3. Под него баба Гапка отдала свой огород, потому что другого места для строительства городские власти не нашли.
А это местный колодец. Когда на насосной станции отрубается свет, а аварии там частые, весь городок здесь набирает воду.
Ну и наконец изюминка Рудослава. Центральный универмаг середины семидесятых годов постройки. Классический пример архитектуры среднесоветского периода. Место паломничества всех местных модниц и модников. Все пространство второго этажа в нем занимает огромный стоковый магазин а-ля «Секонд-хэнд». На первом же этаже есть неплохая пиццерия. У меня там одноклассник работает. Вы часом не голодны?
— Станислав Янович велел ужин к семи накрывать сегодня. Нормально? — спросил Назар, выруливая к окраине.
— Наверное, — пожала она плечами, обернувшись на промелькнувший знак. — Это что, город уже закончился?
— Ну, не Кловск, конечно.
Шамрай свернул с трассы на дорогу, ведшую в «имение». Та, к слову, была в почти идеальном состоянии, в отличие от большинства в городе. Как и часть трассы до поворота. Дальше, по прямой — классические колдобины, а тут — будто по гладильной доске скользишь, лишь пару раз тряхнуло.
Издалека уже было видно красные крыши, утопающие в зелени. Их скрадывали потоки воды, стекавшие по стеклам авто, с которыми не справлялись дворники. Морось превращалась в настоящий ливень. И Назар судорожно вспоминал, не завалялся ли где зонт в салоне — наверное же, надо панночку как-то это… закрыть от дождя.
??????????????????????????Но зонта не было.
Они остановились у ворот, подождали, пока разблокируют замок, въехали во двор. Все это молча. Кречет снова бегло глянул на Милану, которая тоже ничего не говорила, и по аллее покатился прямиком к террасе. А когда остановился, вместо того, чтобы согласно логике всего своего поведения просто выйти и достать ее чемодан, вдруг обернулся к заднему сидению, забрал оттуда пионы, шелестя пленкой, протянул их гостье и проговорил:
— С приездом.
Следом за ним Милана тоже обернулась назад. К ее облегчению сюрпризов больше не наблюдалось. Она и с этим-то не знала что делать.
— Цирк-шапито, — закатила она глаза, — только кролика не хватает, — выхватила из рук парня букет, заполнивший шелестом не только салон, но и всю ее голову, и сердито выдала в космос: — Спасибо, папочка!
— Нормальные цветы! — буркнул Назар.
— Ты б в нете, что ли, посмотрел, что такое нормальные цветы, — проворчала она и легко выскочила из машины под дождь, который, казалось, ждал только этой минуты, чтобы обрушиться на нее с невероятной силой.
«Наверное, такой ливень бывает в тропиках», — успела подумать Милана, пробегая несколько шагов до спасительного крыльца, где остановилась и принялась отряхиваться, будто мокрая кошка. Волосы свисали влажными прядями, майка облепила ее тело еще сильнее, а ноздри щекотал сладкий запах пионов. Намокнув, они теперь благоухали так, что перебивали не только духи Миланы, но и свежесть, наконец-то, наполнившую воздух.
Эта свежесть стояла и в кабинете Стаха Шамрая, входила в распахнутые окна и забиралась в каждый уголок помещения, в котором пахло чаем с бергамотом, сигаретами и книгами. Библиотека здесь была огромной, ее еще прадед Станислава Яновича начинал собирать, продолжили дед и отец. Сам Стах и, как ни странно, племянник. Митя не успел ничего. Сначала был сильно маленьким и его интересовали только компьютерные игры. Потом Стах и не знал, чем он увлекался. Не успел узнать. Ему было девятнадцать лет, а Шамрай-старший из Кловска не вылезал, пахал, строил свою «империю» до тех пор, пока не потерял самое дорогое, что у него было. Так глупо, так невыносимо больно, так отчаянно бесповоротно и окончательно потерял.
Теперь только суррогат. Беспомощная и бесполезная сводная сестра со своим байстрюком. Имение. Этот чертов розовый сад, оставшийся от второй жены отца, решившего когда-то давно привести в их дом мужичку, на которой помешался так, что и слушать никого не хотел. И еще книги. И много лет весь этот скарб — замена настоящего, что у него когда-то было.
Стах не любил ковыряться в прошлом, оно само его накрывало в душные летние вечера, когда начинался дождь. Он раскрывал тогда окна пошире, чтобы видеть весь двор, бассейн и аллею, ведшую от ворот. Там дальше трасса. На которой в точно такой же летний дождь и тоже в предвечернее время Митька не справился с управлением машины. Угробил и себя, и мать. А потом на экспертизе оказалось, что он был под наркотой. И уж это Стах остервенело и безуспешно пытался замять, а оно все гремело. Зачем правда и сам не знал — будто бы если заставишь заткнуться газетчиков, то этого и не было на самом деле. Дилера он тогда нашел. Нашел и закопал. Потом выяснилось, что Митьку друг подсадил, а у Митькиного друга отец имел прямой интерес к клондайку Шамраев и через дружбу пацанов подбирался к нему. Это гребаное семейство Стах закопал тоже. Грязная история, незачем вспоминать.
Но оно иной раз все равно вспоминалось. Ни чай не спасал, ни книги. Вчитывался в хитросплетения предложений и терял суть. Становилось неприятно от того, что слова пролетали мимо, в глаза влетали, внутри не задерживались. Захлопнул, глотнул из стакана. Посмотрел на заголовок. Виктор Пелевин. П-5. Дебильная обложка. Назар приволок, почтой заказывал. Сам, наверное, даже не открывал. Стах отбросил ее рядом с собой на диван, стащил очки, встал, потянулся, размял шею. Настроение катилось к чертям. Чертовы летние дожди, от которых невозможно дышать — задыхаешься, уж лучше б и дальше пекло, ей-богу.