Зеленое солнце
Шрифт:
??????????????????????????С этими словами и свалил, ни разу не оглянувшись.
«Поместье» Шамраев находилось на отшибе, в стороне от городка, и включало большой особняк под красной крышей, отделанный деревом, с огромной террасой и просторными балконами, и несколько домов поменьше в том же стиле для управляющего, работников обслуги, сторожей и прочих «домашних», в одном из которых жили и Назар с матерью. Вокруг все утопало в зелени и цветах — отец Станислава Яновича на этом месте когда-то целый парк разбил. Розы же остались от его второй жены. Она выращивала их в неимоверных количествах и занималась
Этим его угрозам не мешал, впрочем, бассейн, расположенный перед террасой и раскинувшийся на значительное пространство. Сейчас он был весьма кстати. Лето в их местности в основном бывало дождливым, но если уж Рудослав разжаривало солнцем — то до настоящего пекла, как в этот июньский ясный день, от которого никакого спасу.
Добравшись до ворот Шамраевских угодий и въехав во двор, Назар поставил минивэн в гараж и, на ходу натягивая футболку, спешно пересек парк, взлетел по ступенькам на террасу дядькиного дома и еще через пару минут был возле его кабинета, в прохладе кондиционера и глухом свете из-под приспущенных жалюзи. Станислав Янович просил заскочить после утренних хлопот. И вряд ли это как-то связано с работой. Если все ладилось, то отчета Шамрай не спрашивал.
Назар сунулся в двери и тут же наткнулся глазами на дядю Стаха, вольготно сидевшего на диване, закинув ногу на ногу, и строчка за строчкой вычитывавшего договор на поставку леса, присланный польской деревообрабатывающей компанией. Этот самый договор уже третий день лежал перед носом Шамрая-старшего, и он все его не подписывал. Вот и примелькался.
— Работаешь? — спросил Назар.
— Вроде как пытаюсь, — уклончиво ответил Стах и небрежно откинул документы рядом с собой. Потянулся за холодным чаем, который любил пить в такую жару. Стакан был запотевшим, а лед внутри издал звонкий звук — совсем недавно принесли. — У нас все в порядке?
— У нас все отлично, но за Ясенем помпу надо менять. Сдыхает. Что не так с поляками? Юристы ж смотрели.
— Знал бы точно — уже бы исправили. А так… что-то мне не нравится. Где-то там собака порылась, — усмехнулся он, отхлебнув чай. — Про помпу передай Шинкоренко, пусть посмотрит. Надо — заменим. А что у тебя вечером?
— Да все как всегда, дядь Стах. Если приключений не случится, то сменить дневной патруль на ночной и встретить смену, чтоб перекупщиками не соблазнялись в обход нас.
— Организуй это сегодня без себя, — велел Шамрай-старший. — Надо встретить Кловский поезд. Машину мою возьмешь.
Назар улыбнулся. Дядькина машина — каждая из стоявших в гараже — хрустальная мечта любого парня двадцати трех лет. Что уж о нем говорить, когда он с детства автомобилями бредил и едва зарабатывать начал, купил подержанный «фиат», на котором ездил до сих пор, хотя уже пора бы его сменить на что-то посолиднее.
— Кто-то важный приезжает? — спросил он.
— Дочь моего старинного друга. Мы семьями дружили… — Стах глянул куда-то за окно, где начинали появляться еще небольшие, но тяжелые облака. — Да и пара общих дел есть до сих пор. В общем, вагон пятый. Доставить в целости и сохранности, как особенно ценный груз. Понял?
— Так точно. А узнаю я ее как?
— Узнаешь! — уверенно бросил Стах, посмотрел на часы и легко поднялся на ноги. — Обедать пора! Идем, составишь мне компанию.
— Да, дядь Стах, — кивнул Назар, открывая Шамраю дверь и пропуская впереди себя. — У меня мысль еще была посмотреть участок за торфобрикетным. Там почва песчаная, лес сосновый. Да и завод давно не работает, тихо. Надо бы покопать маленько, что скажешь?
На разработку новых участков у парня была чуйка. Однажды, подростком еще, он приволок домой несколько кусков зеленого минерала, очень редкого, какого в их лесах раньше считалось что и нету. И с тех пор в нем проснулся азарт старателя. Дядька давал ему некоторую волю в этом деле, и его интуицией они уже заработали неслабое состояние.
После обеда Назар созвонился со своими ребятами, перепоручив дела на клондайке, чтобы освободить вечер. После отправился в вольер к Тюдору — полчаса в день даже не в сезон он уделял птице. Хищник был нынче не в духе. И его тоже доканывала жара, никакая линька не спасала. Северная пичуга, что с нее взять.
??????????????????????????Потому, отстав от бедолаги, чтобы прийти вечером, Наз вернулся в их с матерью дом — ему и впрямь надо было часок поспать после побудки в три часа ночи и изматывающего солнцепека. А потом он будет снова как новенький.
Примет душ, переоденется. Заблагоухает одеколоном после бритья.
И под тяжелые предвечерние тучи выйдет совсем другим, свежим, полным энергии человеком. Погода, пока он спал, переменилась, переменился неуловимо и Назар. Ему шли дядькины машины. И с черными брюками белая футболка-поло, обтягивавшая эту груду мышц, делала его похожим на цивилизованного человека. Но только лишь похожим. Потому что сила, угадывавшаяся в каждом его движении, сомнений не оставляла: надо будет — сожрет и не подавится. Впрочем, сейчас, он был настроен весьма миролюбиво.
Доехав до станции на черном «лексусе» ему под стать, Назар бросил взгляд на ручные часы на кожаном ремешке. До прибытия поезда еще оставалось минут пятнадцать, слишком быстро пригнал. С другой стороны, не дай бог прикатится тот раньше, и девчонка будет торчать тут одна, еще обидит кто.
Наз выперся наружу, осмотрелся по сторонам и поймал на лицо первые несколько капель дождя. Пока еще только легкая морось чуть прибивала пыль к земле, но запах озона уже был густым, концентрированным. Это из-за леса. Лес здесь был повсюду. Даже железнодорожная колея пролегала между густых сосновых полос. Допотопное, еще позапрошлого века постройки одноэтажное здание станции с убогой надписью «Рудослав» синей краской над козырьком — чуть в стороне от перрона. Оно было символом упадка их города. Когда-то сюда велась одна из первых железнодорожных веток Австро-Венгерской империи и людскими реками стекались искатели легких денег. А отсюда составами шли руды, торф, нефть — в мегаполисы и культурные столицы. Теперь отсюда составами прут лес и янтарь, а повидавший на своем веку разных хозяев и разных людей Рудослав с каждым годом становился все более серым.
Перрон — тоже слишком громкое слово. Куча колдобин на асфальте, которому сто лет в обед. Вдоль бетонной плиты чуть дальше — местные торговцы пирогами, янтарными бусами, газетами и семечками. Галдят наперебой. Тоже встречают Кловский поезд. Он стоит здесь всего минуту, а они носятся под окнами и тулят пассажирам свой неказистый товар. Кто более ушлый — договаривается с проводниками, чтобы разрешили проехать до Ясени в плацкарте и попробовать распродаться дорогой. А оттуда на встречном дизеле они вернутся домой.