Зеленое солнце
Шрифт:
— А я беременная, — сообщила она замершей напротив подруге и довольно усмехнулась.
— Вот блин, — не разделила ее радости Надька и на некоторое время замолчала, внимательно оглядывая Аню и все больше хмурясь. Потом негромко спросила: — У вас тогда один раз было? До этого нет?
— Нет, — мотнула головой Анюта. — У нас только все началось, а тут эта курва столичная вмешалась.
— Значит, срок совсем маленький… Аборт сделать успеваешь.
— Какой аборт, ты офигела? — вскрикнула Слюсаренко. — Это мой шанс, понимаешь, шанс! И я его не упущу. Не-е-ет, подруга.
— Да какой же это шанс-то? — опешила Надя. — Он же на тебе все равно в жизни не женится, Ань. Только ярмо на шею себе повесить? Ты… ты подумала вообще о том, что он бухой был, а? А вдруг какая-то патология?
— Надька, не начинай! — шикнула на нее Аня. — У нас тут тогда большая половина горожан с патологией. А Назар женится, он против матери не пойдет, а тетя Ляна точно будет на моей стороне. И я ей нравлюсь, и внуков она хочет, она сама мне сто раз об этом говорила. Надька-а-а, — мечтательно протянула она. — Я буду его женой, представляешь?
— Матерью-одиночкой ты будешь, дура! На весь город ославишься. Ань, ну ты сама подумай, это ж Назар Шамрай, он же ни разу в жизни ничего против воли не сделал. Его заставить невозможно. Он, конечно, гад и урод, но он как бы… характер свой имеет.
— Вот увидишь, — хмыкнула Анька. — По моему теперь все будет.
— Анька-а-а! Ну что ж ты бестолковая-то такая, а? Ты ж его почти всю жизнь знаешь! Ну неужели не видишь, что ничего не получится, только врага наживешь? Ну давай съездим в область, а? Операция безопасная, никто не узнает ничего, хочешь — даже я сама обо всем договорюсь.
??????????????????????????- Получится, — уверила ее подружка. — Теперь все точно получится. И ни в какую область я не поеду. Мама поговорит с отцом, все уладится. Он точно не будет против, чтобы с Шамраями породниться. Да и кто у нас тут был бы против, а?
На некоторое время Надя зависла, глядя на подружку и пытаясь осознать то, что сейчас услышала. Потом коротко, рвано выдохнула, словно пыталась заставить себя успокоиться, и вкрадчиво, негромко спросила:
— Аня… Ань, а ты вообще ребенка-то хочешь? Ну, в принципе?
— Я хочу Назара, — отрезала Аня, — и я его получу. И хватит об этом.
Надя только кивнула печально, но больше не лезла. Так же печально она слушала Анин разговор с Назаром по телефону, неожиданно оказавшийся коротким. «Мне надо сказать тебе что-то очень важное», — умоляюще просила подружка. И уже в следующее мгновение, откладывая телефон, торжествующе поведала:
— Я же говорила! Завтра утром мы встречаемся. Сегодня не может, его нет в городе. А ты не верила!
— Да мало ли, чего он согласился. Может, спорить не хотел. А вот придет ли, вопрос, — в ответ проворчала Надя.
Но и тут Надя ошиблась. Назар пришел. Но вовсе не потому, что хотел ее увидеть, а потому что всегда держал данное кому-то слово.
Аня своим звонком застала его врасплох. В тот день они уехали с Миланой в райцентр — всё-таки удалось вымудрить себе выходной путем сложной многоходовки, сложившейся из парней, которым можно было доверить работу, отъезда Стаха в Варшаву на пару дней и некоторой хитрости. Потому у них с Миланой наконец за долгое время выгорело свидание, как она и хотела. Самое настоящее. Он пригласил ее в кино, после сеанса в клуб, потанцевать, а ночёвку запланировал в местной гостинице, чтобы не сразу ехать домой и можно было остаться вдвоем подальше от всех. И наконец-то выспаться, сколько захочется.
В весь этот мармелад Анька со своим звонком вообще никак не вписывалась. Но она, блин, позвонила, будто нарочно подгадав момент, когда Милана ждала его в фойе кинотеатра, а он покупал билеты в кассе.
Назар и трубку бы не взял, но опасался, что Аня начнет названивать ещё, с нее станется. Хрень, короче. А если Милана засечет, то выйдет двойная хрень. И, чтоб быстрее от нее отвязаться, он согласился увидеться, слабо понимая, что ей может быть от него нужно. Хотя и мелькало неприятным зудом какое-то дикое ощущение, что тоннель, по которому он катится вперёд, начинает сужаться, и ему все меньше места в нем, и ещё не факт, что он не проломит себе что-то о стенки, когда те начнут касаться его корпуса.
И ни единого разветвления на пути, соскользнуть в сторону некуда. Так и приходится мчаться на авось вперёд со всей дури — все равно уже не остановиться, инерция вывезет.
Его напряжённость лишь нарастала, и это становилось все труднее скрывать от Миланы, хотя он и старался, пытаясь отвлечься. На фильм, на поцелуи на заднем ряду, на музыку и танцы только вдвоем, на ее ладонь в своей ладони. Но до следующего дня с трудом дотерпел именно потому, что неизвестность хуже любой трагедии.
С Миланой по приезду как-то по-особому долго не мог расстаться, они проторчали в машине возле ворот усадьбы минут сорок, целуясь, как сумасшедшие. А потом она убежала, помахав ему на прощание по своей привычке. Назар тяжело выдохнул и, развернувшись, отправился снова в город, в пиццерию, куда позвала его Аня, проклиная все на свете и мечтая больше вообще никогда ее не видеть.
Но Аня — вот она, тут как тут — сидит в углу за столиком у окошка и ждёт его, попивая сок. А увидев, вспыхивает таким счастьем, будто ей предложили миллион долларов на карманные расходы.
— Привет, — буркнул Назар, подойдя ближе и отодвигая стул.
— Здравствуй, Назарчик! — звонко поздоровалась она, и радости в ее голосе было на двоих. — Как ты? Выглядишь уставшим.
— Потому что устал, — хмыкнул Шамрай и устроился напротив. И намеренно не стал спрашивать в ответ, как поживает она, даже из вежливости. Потому как ему не интересно.
— Зачем же себя загонять, — пожала она плечами, — кому оно нужно. Позавтракаешь со мной?
— Ань, я не завтракать пришел, завтракаю я дома. Ты хотела поговорить, вот я. Говори.
— Да, хотела, — закивала она и смущенно улыбнулась. — Я хотела сказать, что я беременная.
Назар не сразу понял озвученную информацию. Несколько секунд сидел, тупо уставившись на нее — не доходило. А когда дошло, то все равно не осознавал, что это означает. Только то, что нечто дерьмовое.
— Как это беременная? — тихо спросил он.