Зеленые береты
Шрифт:
Всю дорогу мы ворчали на Японца. А он виновато усмехался, шмыгал носом и дрожащим от волнения голосом пытался объяснить нам, что он не виноват, что он только "словесно пикировал", а драться и не думал с этим голоногим...
Не знаю, что случилось: то ли Эланлюм не доложила все-таки заведующему о драке, то ли Викниксор из каких-то высших педагогических соображений решил не давать этому делу дальнейшего хода, только крупный разговор между нами так и не состоялся.
Зато состоялся другой разговор. После ужина Японец разыскал Пантелеева и Янкеля.
– Ребята, - обратился к ним Японец каким-то необыкновенным, торжественным голосом, - у меня к вам серьезный разговор.
– Вали, - ответил несколько удивленный Янкель.
– Нет, только не здесь.
– А что? Тайна?
– Да. Разговор конфиденциальный. Давайте в Белый зал, там, кажется, сейчас никого нет.
Заинтригованные сламщики сделали по последней затяжке, заплевали окурок и спустились вслед за Японцем вниз. В дверях Белого зала Японец оглянулся и сказал:
– Только предупреждаю: не трепаться.
В самом дальнем углу зала он еще раз оглянулся, посмотрел даже для чего-то на потолок и только после всех этих мер предосторожности сказал:
– Вот какая у меня идея! Я много думал и пришел к такому решению: если мы не имеем права легально организовать у себя комсомольскую или пионерскую ячейку, значит...
– Значит?
– насторожился Янкель.
– Самая элементарная логика подсказывает, что, если нельзя легальную, значит, нам остается основать нелегальную.
– Что - нелегальную?
– не понял Пантелеев.
– Нелегальную организацию.
– Какую организацию?
– Юношескую... коммунистическую...
Шкидцы переглянулись. Хмыкнули. Улыбнулись. Идея явно понравилась.
– А нам по шапке не дадут?
– сказал, подумав, Янкель.
– А у тебя что, такая уж роскошная шапка? От нас зависит, чтобы организация была хорошо законспирирована...
При таких обстоятельствах родился Юнком, подпольная организация Юных коммунаров. Это событие давно уже вошло в историю республики Шкид, о нем поведано миру на других страницах, и повторяться я не буду.
Напомню только, что при вступлении в организацию каждый новый член должен был давать клятву, обязываясь молчать и не выдавать товарищей. Принимали в организацию не всех. Прежде чем быть принятым, нужно было пройти серьезное испытание.
Несколько раз в неделю собирались юнкомовцы: где-нибудь в развалинах старого флигеля или в заброшенной швейцарской под парадной лестницей и при жидком свете свечного огарка вели конспиративные занятия. В подпольных кружках мы изучали историю Коммунистической партии и международного революционного движения. Изучали историю комсомола. Начали даже изучать политическую экономию.
Лекции нам читал самый начитанный из нас - Жорка Японец, и, говоря по правде, часто мы слушали его гораздо внимательнее, чем некоторых наших педагогов.
Мы были счастливы. Мы ходили по земле, преисполненные гордости от сознания, что за плечами у нас - страшная, волнующая тайна.
Когда под окнами нашего класса проходил теперь под барабанную дробь пионерский отряд с завода "Красная Бавария" или с "Путиловца", мы не свистели, не смеялись, не улюлюкали. Мы молча сверху вниз (и не только потому, что смотрели из окон, а они шагали по улице) взирали на них, переглядывались и снисходительно ухмылялись.
"Топайте, топайте, братишечки, - думали мы.
– Наводите, пожалуйста, сколько угодно фасона вашими галстуками и палочками. У вас, милые детки, это все игра, забава, а у нас..."
"Эх, знали бы они!" - думали мы. И, по правде сказать, нам очень хотелось, чтобы они знали. Но пионеры, конечно, до поры до времени знать ничего не могли, хотя, как выяснилось потом, очень хорошо помнили о нашем существовании.
А выяснилось это таким образом. Однажды вечером несколько старшеклассников - Янкель, Купец, Пантелеев и Мамочка, - получив разрешение дежурного воспитателя, отправились в кино. Не успела эта четверка выйти на улицу и не успел дворник Мефтахудын закрыть за ними железные ворота, как с противоположной стороны Курляндской улицы ребят окликнули:
– Эй, достоевские!
Навстречу шкидцам шли два паренька и одна девочка в пионерских галстуках. Шкидцы переглянулись и нерешительно двинулись им навстречу.
На середине мостовой те и другие сошлись.
– Мы к вам, - сказала девчонка.
– Мерси! Бонжур! Силь ву пле, - ответил Янкель, галантно раскланиваясь и шаркая босой ногой.
– Чем мы заслужили такую честь?
– пробасил Купец, тоже делая какой-то мушкетерский жест.
– Ладно, бросьте трепаться, - сказала пионерка. Она была чуть постарше и чуть повыше своих спутников.
– Мы пришли по делу, - сказала она.
– Только к вам очень трудно попасть. Стоим уж минут сорок.
– У вас все равно как...
– начал один из пионеров, самый маленький, с белобрысым хохолком.
Но девчонка так ловко и так сильно пырнула его в бок, что он ёкнул и осекся. Мы поняли, о чем хотел сказать белобрысый: будто у нас как в тюрьме.
– Да, вы правы, сэр, - повернулся к нему Янкель.
– К нам попасть нелегко. У нас привилегированное закрытое учебное заведение. Вроде Кембриджа или Оксфорда. Слыхали о таких?
– Ребята, мы к вам не шутки шутить пришли, а по делу, - сердито сказала девчонка.
– Вы можете говорить по-человечески?
– О миледи, сделайте одолжение!
– воскликнул Янкель.
– Тогда слушайте! Мы хотим взять над вами шефство и помочь вам организовать в вашем интернате пионерскую дружину.
Трепливое настроение сразу оставило шкидцев.
– Шефство?
– переспросил Янкель, поскребывая в затылке.
– Гм. Да. Это интересно. Но, между прочим, у нас уже есть шефы - Торговый порт.
– Да? А пионеры? Почему же вам шефы не помогли организовать пионерскую дружину? Мы лично вам с удовольствием поможем.