Зеленые береты
Шрифт:
– Обещаю тебе, мы вывезем их всех еще до того, как сожгут деревню. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что это может произойти в любую минуту.
– Фрэнк, мы уже однажды подвели их, ты помнишь? Мы забрали оружие и ушли, оставив на милость коммунистов. Если я брошу их сейчас, то они никогда уже больше нам не поверят. Не говоря уж о том, что они воспримут это как предательство. Попытайся понять, Фрэнк, пожалуйста. Не знаю, как я буду жить дальше, пока лично не сумею убедиться, что все они в полной безопасности. А если нас атакуют сегодня, то без моих советов им
Агент ЦРУ посмотрел на Арклина долгим, изучающим взглядом.
– Ты действительно стал одним из них, как заявил этот засранец Вильстон.
– Ага. Я же понимаю, что повышения мне не видать как своих ушей. Но дай мне, по крайней мере, закончить работу, а уж после этого... а, не важно. Во всяком случае, совесть моя будет чиста.
– О'кей, Берни, – внезапно согласился связник, приняв решение. – Поступай, как считаешь нужным. Мы же постараемся забрать вас всех отсюда. Кстати, не стоит волноваться за карьеру. Когда Вильстон принялся разоряться, кое-кто из влиятельных людей быстро заткнул ему рот. Его просто перевели в Пентагон протирать штаны в одном из этих клоповных кабинетиков до самой пенсии. Так что о карьере можешь не беспокоиться. Да, совсем забыл, у меня почему-то возникло подозрение, что ты сразу не захочешь лететь домой, так что я тут кое-что прихватил с собой.
Мэтьюэн сунул руку в карман летного комбинезона, вытащил картонную коробочку и вручил ее Арклину.
– Мои поздравления, полковник. Цени заботу, прихватил тебе пару серебряных листиков.
Арклин посмотрел на коробочку в руках, затем на Фрэнка, улыбнулся и вкрадчиво произнес:
– Передай им, что я прилечу на базу на последнем самолете, после того как отсюда вывезут всех моих мяо.
Самолет с китайцами уже на взлете. Мэтьюэн и Арклин пожали друг другу руки.
– Мы еще продержимся. Патет-Лао придется выслать на осаду батальона два, не меньше. Пока они не разделаются с нами, они отсюда не уйдут. Так что у Конг Ле еще есть в запасе немного времени.
– Мы вывезем вас всех, Берни. Можешь не беспокоиться, – ухмыльнулся Мэтьюэн. – Вильстон сказал, что ты живешь в грехе с одной девчонкой. Как насчет ее будущего?
Лицо Арклина помрачнело.
– Это одна из маленьких трагедий в войне подобного рода. Мне придется распрощаться с Нанеттой. Она мне здорово помогла в моей работе.
Мэтьюэн кивнул и запрыгнул в самолет.
– У тебя еще есть четыре-пять дней. Надеюсь, хватит, чтобы распрощаться. До встречи во Вьентьяне.
Люк с грохотом захлопнулся. Мотор взревел, пропеллер заработал, взметая тучи пыли. Арклин отступил на край посадочной площадки, туда, где стояли его подопечные. Самолет развернулся, тронулся с места, набирая скорость и подпрыгивая на неровностях полосы, затем взмыл в воздух и стал быстро удаляться, постепенно превращаясь в маленькую темную точку на горизонте.
Арклин провожал самолет взглядом до тех пор, пока не затих звук мотора, потом стряхнул с себя задумчивость и повернулся к Пей Даню.
– Ну что, двинули, дружище? У нас впереди еще много боев. – Он заразительно улыбнулся. – Кроме того, Ха Бан там, наверно, уже волнуется, куда это мы запропали.
Четырнадцать вьетконговских военнопленных
Самое сложное во Вьетнаме – это добраться из пункта А в пункт Б. И почти всегда последние пятьдесят миль оказывались самыми сложными и непроходимыми. В сущности, не так уж и сложно добраться до Дананга в четырехстах милях к северу от Сайгона, но нам пришлось прождать целых два с половиной дня, дожидаясь попутного вертолета, чтобы преодолеть оставшиеся пятьдесят миль непроходимых джунглей в горах до лагеря спецподразделения в Луа Вук.
Долгое ожидание в Дананге было скрашено только благодаря лейтенант-полковнику Тексу Квентину. Он познакомил меня с доктором Портендом Фрэнсисом, врачом-миссионером, обосновавшимся в этой части Вьетнама еще десять лет назад. Спецподразделение помогло доктору Фрэнсису материалами, людьми. Он сумел построить лепрозорий и сиротский дом. Узнав, что я собираюсь в Луа Вук, доктор Фрэнсис детально познакомил меня с проблемами местного населения в этой горной части Вьетнама, среди которых преобладали племена банар.
Горные вьетнамцы испокон веков враждуют со своими соседями, живущими в долинах, объяснял он мне. Вьетнамцы не считали горные племена полноценными людьми и дали им презрительное название муа, в переводе означавшее: грязные дикари. Согласно легенде горные племена заселяли ту часть Вьетнама, которая сейчас считалась центральной со столицей в прибрежном городе Ня Чанг. Любовь тогдашнего короля, а затем и женитьба на принцессе с южных равнин ознаменовала начало конца. Она организовала его убийство, и, оставшись без руководителя, горные племена были загнаны в горы. Они до сих пор не простили вьетнамцам этой подлости.
В миссии доктора Фрэнсиса обучались вьетнамские проповедники, призванные нести слово Божье среди горных племен. Поскольку они сами были местными жителями, то свою работу зачастую выполняли довольно успешно, но доктор Фрэнсис подчеркивал, что временами многовековая ненависть выливалась в совершенно непредсказуемые конфликты. Доктор Фрэнсис предупредил, что мне предстоит увидеть множество трагических примеров такой вражды. При этих словах врач-миссионер вопросительно взглянул на лейтенант-полковника, словно стараясь заручиться его поддержкой и спрашивая: правильно ли он сделал, что рассказал мне обо всем.
– Нет смысла что-либо скрывать, – успокоил его полковник. – Он и сам все увидит. Тебе еще предстоит быть свидетелем того, как вьетнамские боевые самолеты бомбят деревушки горных племен.
– Да что вы говорите! – воскликнул я.
– Боюсь, именно так. У них превосходное оправдание. Если горное племя отказывается жить под опекой правительства, то они, должно быть, вьетконговцы.
– Тогда почему они не хотят жить в деревнях, которые им построило правительство? – удивился я. – Те, что мне приходилось видеть, хорошо снабжаются, и в них даже организованы медпункты.