Зеленые холмы Африки
Шрифт:
— В шею, — солгал я. На самом деле я целил под лопатку. — Прелестно! — сказала Мама. — Пуля щелкнула, словно бейсбольная бита при ударе о мяч, и антилопа свалилась как подкошенная.
— По-моему, он бессовестный лжец, — заметил Старик.
— Ни один из нас, великих стрелков, не дождался при жизни заслуженного признания. Но увидите, что будет, когда мы умрем.
— По его мнению, признать — это значит нести его на плечах, — сказал Старик. — Удачный выстрел окончательно вскружил ему голову.
— Ну, ладно, увидите сами. Честное слово, я всегда стрелял хорошо.
— А я припоминаю одну газель, — поддразнил меня Старик.
Я тоже помнил эту газель.
Я гонялся за ней целое утро, много раз подкрадывался,
— Бедный Папа, — сказала моя жена.
— Солнце в глаза, да и ветер мешает, — заметил Старик (в то время мы с ним еще не были близко знакомы). — Все пули попадали в одно место. Я видел, как они вздымали пыль.
— Я вел себя как упрямый осел, — сказал я. Так или иначе, я научился стрелять. Мне почти всегда везло, и я выходил из положения с честью. Мы остановились недалеко от лагеря и стали кричать. Никто не откликался. Наконец из палатки вышел Карл. Завидев нас, он скрылся, потом выглянул наружу.
— Эй, Карл! — крикнул я. Он помахал мне рукой и снова скрылся в палатке. Затем вышел и зашагал к нам. Он дрожал от волнения, и я догадался, что он отмывал с рук кровь.
— Что у вас там?
— Носорог, — ответил он.
— Случилось что-нибудь?
— Нет. Мы застрелили его.
— Вот здорово! Где же он?
— Вон за тем деревом.
Мы прибавили шагу. Возле дерева лежала только что отрезанная голова носорога, и какого носорога! Он был вдвое крупней моего. Глаза были закрыты, и в уголке одного из них, точно слеза, рдела капелька крови. Голова была огромная, рог красиво изогнут. Шкура в целый дюйм толщиной свисала складками позади головы и на месте среза белела, как свежий сок кокосового ореха. — Какой длины рог? Дюймов тридцать?
— Ну нет, тридцати не будет, — возразил Старик.
— И все же превосходная добыча, мистер Джексон, — вмешался Дэн. — Красавец!
— Да, хорош, — согласился Старик.
— Где вы убили его?
— У самого лагеря.
— Он стоял в кустах. Мы услышали, как он фыркает.
— Мы даже подумали, что это буйвол, — сказал Карл.
— Красавец! — повторил Дэн.
— Я очень рад за вас, — сказал я Карлу.
Так и стояли мы все трое. Мы искренне желали поздравить товарища, великодушно похвалить его носорога, чей малый рог был длиннее большого рога у зверя, добытого нами [7] , — этого громадного, великолепного носорога с кровавой слезкой в глазу, обезглавленного сказочного великана, но вместо этого разговаривали точно пассажиры на корабле перед приступом морской болезни или люди, потерявшие крупную сумму денег. Мы стыдились своего поведения, но ничего не могли с собой поделать. Я хотел сказать
7
У африканских носорогов два рога-передний большой и позади него второй, значительно меньший.
— Сколько раз вы стреляли в него?
— Право, не знаю. Мы не считали. Кажется, пять или шесть раз.
— По-моему, пять, — сказал Дэн.
Бедный Карл, принимая поздравления от трех друзей с такими постными лицами, уже чувствовал, как его радость победителя постепенно испаряется. — А мы тоже убили носорога, — сказала Мама.
— Вот это здорово! — промолвил Карл. — Крупнее моего?
— Нет, что вы! Он жалкий недомерок по сравнению с вашим.
— Мне очень жаль, — сказал Карл просто и искренне.
— Вот еще, о чем вам жалеть, когда вы подстрелили такого? Это же настоящая редкость. Постойте, я схожу за аппаратом и сфотографирую его. Я отправился за аппаратом. Мама шла рядом, взяв меня под руку.
— Папа, пожалуйста, старайся вести себя по-человечески, — сказала она. — Бедный Карл! Вы испортили ему все удовольствие.
— Знаю. Я ведь стараюсь, как только могу. Старик догнал нас и, услышав мои слова, покачал головой.
— Никогда еще я не чувствовал себя так глупо, — сказал он. — Но успех Карла ошеломил меня, как удар под ложечку. Разумеется, я от души рад за него.
— Я тоже. Мне даже хотелось, чтобы он перещеголял меня. Право же! Вы сами знаете. Но почему он не мог подстрелить отличного зверя с рогом на один, два, ну, пускай на три дюйма длиннее, чем у моего? Почему он непременно должен был посрамить меня? Наш носорог теперь просто смешон.
— Зато вы можете гордиться своим выстрелом.
— К черту выстрел! Проклятая судьба! Господи, до чего хорош этот его носорог!
— Послушайте, возьмем себя в руки и докажем, что мы цивилизованные люди.
— Мы вели себя ужасно! — сказала Мама.
— Верно, — согласился я. — А между тем я все время старался быть любезным. Вы же знаете, что я от всей души рад его успеху. — Да, вы были любезны… оба, — протянула Мама.
— А видели, что сделал М'Кола? — спросил Старик.
М'Кола мрачно оглядел носорога, покачал головой и ушел.
— Носорог и впрямь замечательный, — сказала Мама. — И если мы будем держать себя как порядочные люди. Карл мигом повеселеет. Но было уже поздно. Карл так и не повеселел, и от этого нам самим долгое время было совсем невесело. Носильщики наши вернулись в лагерь, и мы видели, как они, да и все остальные африканцы, пошли туда, где в тени деревьев лежала голова носорога. Все молчали. Только свежевальщик не скрывал своего восторга, увидев у нас в лагере такую добычу. — М'узури сана, — сказал он мне, измеряя рог растопыренными пальцами.
— Кубва сана!
— Ндио. М'узури сана, — согласился я.
— Это бвана Кабор его убил?
— Да.
— М'узури сана…
— Да, — подтвердил я. — М'узури сана. Свежевальщик оказался единственным джентльменом среди нас. Мы старались никогда не соперничать на охоте. Карл и я уступали друг другу лучшие места. Я искренне любил его, а он вообще был чужд эгоизма и всегда готов на самопожертвование. Я знал, что стреляю лучше Карла, да и на ногу я легче его, а все же моя добыча ничто перед его трофеями. У меня на глазах он сделал несколько невиданно скверных выстрелов, а я за все время осрамился лишь дважды-когда стрелял по той газели и еще по дрофе на равнине, но все-таки Карл всегда брал надо мной верх. Сначала мы над этим подшучивали, и я не сомневался, что возьму реванш. Однако мне это не удавалось. И вот теперь, охотясь на носорога, я решил попытать счастья на новом месте. Мы отправили Карла за мясом, а сами двинулись туда.