Зеленый берег
Шрифт:
Тут уж Галимджан не утерпел. Выбрав подходящую минуту, когда никто не мог их услышать, он высказался напрямик:
— Знаешь, Исрафил, неудобно получилось. В коллективе нашем многие утверждают, что в газете напечатана несколько однобокая статья.
— Да, да, — сразу спохватился Дидаров, — все собираюсь сказать товарищам: я ведь на другой же день позвонил корреспонденту газеты и сказал, что он слишком возвеличил главного инженера и почти замолчал участие коллектива в реконструкции машины. Корреспондент извинился и объяснил, что статью его неудачно исправили в редакции. Он пообещал напечатать дополнительный материал, да, по-видимому, редакция не хочет ставить себя в неловкое положение. Очень досадно, что
По правде сказать, Галимджан не ожидал от Дидарова такой прыти. Скорее можно было предположить, что он сначала попытается оспорить сложившееся о нем неблагоприятное мнение.
— Пожалуй, лучше бы объясниться, Исрафил, — согласился Галимджан, — а то ведь бог весть что подумают люди.
— Верно, верно! — понимающе кивал Дидаров. — Будут говорить: «Газета искусственно раздувает авторитет главного инженера». Ох, уж эти невоздержанные языки! И как я мог не учесть этого, ума не приложу! Тысячу раз благодарю, Галимджан, что напомнил! Я все исправлю!
Казалось, Дидаров говорил совершенно искренне, но все же Галимджан, зная непостоянство его, не был окончательно уверен, что он сдержит свое обещание, — пожалуй, начнёт откладывать, тянуть, а там и вовсе забудет. Но на этот раз Дидаров не заставил долго ждать. На одном довольно авторитетном и многолюдном совещании у директора завода он очень удачно подхватил выступление одного из ораторов.
— Это верно, журналисты не всегда умело освещают достижения новаторов производства. Иной раз в погоне за сенсацией больше вреда принесут, чем пользы… — И рассказал подробно, как корреспондент газеты неумеренно высоко оценил рационализаторскую деятельность главного инженера, оставив в тени других новаторов производства.
Галимджан остался очень доволен этим выступлением Дидарова. И ведь как хорошо Исрафил закончил свою речь. «Передовики нашего завода, — сказал он, — готовы и впредь выполнять большие и сложные производственные задачи». Участники совещания похвалили главного инженера за прямоту и объективность. Дидаров снискал расположение заводской общественности. Даже те, кто открыто недолюбливали главного инженера, должны были согласиться, что в данном случае он проявил себя с лучшей стороны.
Надо заметить, что Дидаров и прежде немало проработал на командных производственных должностях Несколько лет тому назад, он допустил какую-то грубую ошибку, его понизили в должности и некоторое время держали как бы на испытании. Не исключено, что теперь нашлись бы люди, готовые напомнить Дидарову о прошлом. Но после выступления его на совещании ни у кого не повернулся язык, чтобы копаться в этом прошлом и как-то связывать его с недавней газетной статьей. Чем плох Исрафил Дидаров? Знает дело. До старости ему еще далеко. На здоровье не жалуется, энергичен, оперативен.
И все же нашлись люди, не изменившие критического отношения к Дидарову. Молодой инженер Светлана Нилина, девушка искренняя и вспыльчивая, вскоре после совещания заговорила с Галимджаном:
— Эх, Галимджан Нигметджанович, ну почему вы такой!..
Она произнесла эти слова так горячо и неожиданно, что Галимджан даже смутился, потом, улыбаясь, спросил:
— Какой же это «такой»?
В конторе начальника цеха они были одни. Светлана возбуждена, лицо горит, в глазах мелькают огоньки. Через маленькое окно комнаты она то и дело взглядывает на ближайший угол огромного цеха. Но там все в порядке. Десятки рабочих склонились над станками, слышно, как точат, режут, шлифуют. Иногда вспыхивают и осыпаются снопы искр, Над станками равномерно движется умный, словно живой, конвейер: в определенных местах он замедляет бег, чтобы рабочие успели снять с ленты нужные детали. На улице еще светло, но в цехе горит яркий свет.
— Как бы это сказать… — волнуется Светлана. — Вас, заслуженного человека, игнорируют, не исключено, что над вашим доверием и простодушием тайно посмеиваются… Нет, я бы не выдержала этого!
— Светлана, кто же это тайно посмеивается надо мной? — все еще не скрывая собственной легкой усмешки, спросил Галимджан.
— Да все тот же Исрафил Дидаров! — выкрикнула Светлана. — Я только что схватилась с ним. Он ведь все наши новшества, даже вот этот конвейер, готов себе приписать… Вы вместе с другими трудились над усовершенствованием машины, а кто назван в газетной статье?? И вы молчите!..
— Не горячитесь, Светлана Ивановна, — уже серьезно возразил Галимджан. — Во-первых, я не молчу. Я говорил с Исрафилом. Ну, не о себе, конечно. Статья действительно однобокая. Но ведь Исрафил признал это на совещании и объяснил, почему так получилось. Вы же присутствовали, слышали. Во-вторых, главный инженер выступил после моего серьезного разговора с ним.
— Он был неискренен! — не уступала Нилина.
— Вот вы и заявили бы об этом на совещании, если уверены в неискренности Дидарова, — спокойно заметил Галимджан.
— И заявила бы!.. Но я еще молода, Галимджан Нигметджанович. Меня могли неправильно понять.
— Пожалуй, верно, — согласился Галимджан. Помолчав минуту, вдруг сказал, должно быть думая, что признание его многое объяснит Светлане — Исрафил Дидаров мой фронтовой друг.
— Ваш друг?! — с негодованием воскликнула она.
Вскочила с места, выбежала из конторы. Послышался звонкий топот ее каблучков по железной лесенке, — казалось, это бьется ее взволнованное сердце.
Через окошечко Галимджан посмотрел вслед ей, покачал головой.
Между тем в цехе все шло своим чередом. Человеку несведущему вряд ли возможно было уловить ритм сложного труда. Рабочие двигались словно бы не спеша. А на самом деле все в цехе было точно, согласовано с общим ходом дела. Рабочие принимали детали с конвейера именно в тот момент, когда нужно было; обработав, возвращали детали на конвейер тоже в рассчитанные секунды, чтобы подача этих деталей ни на миг не опоздала к следующей операции.
Как бы много личных усилий каждого отдельного человека ни было вложено здесь, выполненная в цехе работа — это результат общего труда, плод деятельности всего заводского коллектива. В этом мощь и жизненность гигантского завода. Разве для Галимджана и для тысяч таких же работников, как он, не является счастьем чувство близкой причастности, слитности с этим грандиозным процессом! По совести говоря, это и было одной из главных причин того, что Галимджан не захотел уйти из цеха. Об этом ведь не скажешь громко, так, чтобы все люди слышали, в том числе и эта славная девушка Светлана. Да и зачем говорить, объяснять? Достаточно того, что сам он понимает всю глубину я важность этих мыслей и чувств. И не один он обладает этими духовными сокровищами.
Погруженной в свои переживания, Галимджан и ее заметил, как в контору цеха вошел Дидаров. Он в новом синем сатиновом халате, но без головного убора. Широко улыбаясь, без тени высокомерия и самодовольства, он поздоровался с Галимджаном за руку. Глядя на Исрафила, право, нельзя было поверить тем некрасивым историям, которые иногда рассказывают о нем. Все это гнилой плод какого-то недоразумения или же личной неприязни.
Не переставая приветливо улыбаться, Дидаров сказал:
— Завтра, Галимджан, пожалуйста, загляни ко мне в кабинет. У меня есть кое-какие новые рационализаторские соображения. Хочу знать твое мнение. Попьем чайку с лимоном и поговорим. Как в цехе дела?.. Идут? Ну и отлично!.. Давай-ка взглянем на конвейер, там получилась какая-то небольшая загвоздка…