Зеленый гамбит
Шрифт:
– Что ты нашёл в Далине? – с тяжёлым вздохом осведомился Витенег.
– Она меня любит, – сразу же ответил юноша. – Это подкупает.
– Что ты понимаешь в любви?
– Любовь – что груша. Она сладкая и имеет определённую форму… Но как правильно определить форму груши?
– Я не в настроении шутить.
– Я тоже.
– Что ты понимаешь в любви?
– Я понимаю, что лет через десять забуду это слово, – вздохнул Сдемир. – И поэтому сейчас оно для меня настолько ценно.
Он прав? Так и будет? Придёт расчёт, и чувства отодвинутся на задний план? Огонь безумной молодости уступит место тлению углей рассудительной зрелости? Если не любить сейчас, то когда? Если не закрутиться в урагане чувств, то получится ли вновь? Жизнь сложна, порою – жестока, и если не пить из её кубка, он может пересохнуть…
Всё это барон понимал: сам когда-то был молодым. Но не оставлял попыток направить сына по правильному, как ему казалось, пути.
– А ты? Ты её любишь?
– Ты лучше всех знаешь, что я – эгоист. Я никогда не задумывался над значением этого слова, но если любовь – это желание проводить с конкретной женщиной как можно больше времени, то да – я люблю Далину. Мне нравится быть с ней.
– С кем ты ещё спал на этой неделе?
– С двумя другими женщинами, – честно ответил Сдемир.
Однако уточнять, что подруга знает о соперницах, не стал.
И потому Витенег слегка успокоился: барон решил, что сын обыкновенно «бесится», ничего серьёзного к Далине не чувствует, и если не давить, рано или поздно Сдемир с неподобающей травницей расстанется.
– Помнится, мы говорили, что ты женишься на Агнешке, – негромко произнёс барон.
– Мы говорили, что я возможно женюсь на Агнешке, – поправил отца юноша.
– Ты нравишься её отцу и, что самое главное – её матери.
– Ничего удивительного: я переспал с фатой Зорей.
– Врёшь? – поднял бровь Витенег.
– Нет.
Барону оставалось лишь развести руками:
– Зачем?
– Она куда интереснее своей зажатой дочери, – плотоядно улыбнулся Сдемир. И тут же поспешил успокоить родителя: – Но ты не волнуйся, моя связь с Зорей никак не помешает нашей возможной свадьбе с Агнешкой.
– То есть ты допускаешь свадьбу?
– Я обещал подумать о ней, – уклонился от прямого ответа юноша.
И тем снова заставил отца тяжело вздохнуть.
– Я понимаю, что ты сейчас переживаешь, – с неожиданной искренностью произнёс Витенег. – Я сам через это прошёл.
– Догадываюсь…
– Ты – сын барона, твоя мать – уважаемая фата, в прошлом – королевская фрейлина. У нас знатная семья, имя, репутация, авторитет и положение в обществе. Увы, но тебе придётся жениться по расчёту.
– Ты учил меня делать то, что я хочу, – задумчиво протянул Сдемир.
– И ещё я учил тебя отказываться от малого в пользу большого.
– Вопрос в том, что называть малым.
– Ты серьёзно?
– Да.
«Неужели у них и правда любовь? Или шлюха настолько заморочила мальчика, что он потерял всякую связь с реальностью?»
– Если ты женишьяся на женщине с репутацией Далины, домен тебя не примет, – выдал главный аргумент Витенег. – Ты не сможешь претендовать на баронскую цепь.
– Значит, нужно объяснить домену, что он не прав. – В голосе Сдемира едва заметно звякнул металл.
– Как?
– Во-первых, совершить нечто такое, что сделает остальных возможных претендентов на титул смешными неудачниками, и мы с тобой как раз этим занимаемся. Если наше маленькое дельце выгорит, ты просто назначишь меня наследником, и никто не пикнет.
Рассуждение прозвучало не только цинично, но и весьма разумно. Ярга не раз говорил, что его категорически не устраивает выборная система, и гарантировал сторонникам наследственную передачу власти.
– Допустим, – кивнул Витенег. – А что во-вторых?
– Во-вторых, я займусь репутацией подруги. С тех пор, как Далина овдовела, у неё было семь любовников. Двое погибли в наших локальных конфликтах. Двоих я уже убил…
– Что?!
– Одного чуда и одного конца, – хладнокровно уточнил Сдемир. – И не волнуйся, отец, всё было обставлено настолько аккуратно, что их смерти сочли естественными.
– Сын!
А вот этого Витенег не ожидал. Он догадывался, что Сдемир гораздо жёстче, чем кажется, и за маской записного донжуана скрывается хитрая, умная и сильная личность, но столь хладнокровной жестокости барон не ожидал.
– Сын?
– Троих оставшихся я планирую убить в ближайшее время, – ровно продолжил Сдемир. – И только после этого сделаю Далине официальное предложение. Такой подход к решению проблемы репутационных рисков тебя устроит?
Пауза продлилась на несколько секунд дольше, чем ожидал юноша.
– Ты… – Витенег покрутил головой. – Ты действительно так сделаешь?
И услышал в ответ невозмутимое:
– Я ведь сказал: двое уже мертвы. – Сдемир, наконец, понял, что несколько перегнул палку, и добавил в голос тепла: – Ты хорошо меня воспитал, отец, научил идти к цели.
Но спичкой айсберг не растопишь.
– У меня ощущение, будто я говорю с монстром, – развёл руками барон.
– Почему? – искренне удивился Сдемир.
– Ты собираешься убивать своих!
– А ты собираешься убивать кого?
– Что? – растерялся Витенег. – О чём ты?
– Вступая в заговор и принимая предложение Ярги, ты собирался убивать кого? – повторил Сдемир. – Чудов и навов? А как быть с несогласными в наших рядах? Как быть с королевой? С её партией? Ты себя тоже считаешь монстром?
– Я вступил в заговор, думая о будущем Великого Дома Людь, – медленно ответил Витенег. – Если бы навы могли остановить Яргу, они давно сделали бы это. А раз Ярга на свободе, значит, навы не могут, значит, заурд победит, и наша обязанность – сохранить Зелёный Дом в изменившихся условиях. Ради этого я готов убивать.