Землетрясение
Шрифт:
Склонившись над коляской, она неистово крутила колеса, причитая:
– Боже мой, Боже мой!
Огромный кусок потолка размером с обеденную тарелку упал прямо перед ней. Либо ей просто повезло, либо она каким-то образом почувствовала опасность, но буквально за мгновение до этого она перестала крутить колеса коляски. Кусок потолка рухнул на пол возле ее ног.
– Боже мой, Бо...
– Эй, Ма!
– крикнул Стэнли.
– Небеса рушатся!
Казалось, она совсем его не слышала.
Спустя какое-то мгновение, дом рухнул. Но не весь. Лишь та часть, в которой не было людей. Стенли даже мог видеть уголок кресла, на котором сидел совсем недавно: он торчал над обломками арки столовой. Перед его глазами пролегала самая настоящая пещера, собранная из обломков мебели, груды дерева, бетона и штукатурки. Сквозь густой
– Святое дерьмо, - пробормотал он.
Пока не поздно, нужно поскорее уносить отсюда свою задницу. Он представил себе, как отбегает от двери, пробирается сквозь руины, поднимает из инвалидной коляски мать и волочит ее к выходу, уворачиваясь от падающих обломков. Наконец, они добираются до двери и выходят наружу, в то время, как рушится остальная часть дома. Но он лишь думал об этом, а не ДЕЛАЛ этого. Что, если оставить ее? Что будет, если оставить ее здесь, когда дом упадет окончательно? Не будет ли он потом чертовски об этом сожалеть? Нет, нужно думать о своей собственной заднице и уносить ее отсюда как можно скорее. Не успел он наклониться и перекинуть ногу через то, что когда-то было порогом, землетрясение прекратилось. Ужасный рев сменился глубокой тишиной, которую прерывали лишь тихие звуки. Стэнли слышал скрип обломков под своими собственными ногами. Откуда-то издалека раздавались гудки автомобильных клаксонов и завывания сирен домашних сигнализаций. Где-то совсем далеко лаяли собаки. Инвалидная коляска матери молчала. Так же, как и она сама. Он посмотрел на нее. Она сидела неподвижно, все еще склонившись над колесами коляски и крепко сжимая те руками.
– Мама?
– спросил Стэнли. Она не шелохнулась.
– Мама, ты в порядке?
Стэнли выпрямился.
– Мама?
Она подняла голову. Облачка белой пыли взмыли вверх над ее волосами и плечами, когда она села. Очки в розовой оправе болтались на одном ухе. Она поправила их. И повернулась к Стэнли. Ее подбородок дрожал. Изо рта стекала слюна, оставляя блестящую полосу на покрытой белой пылью коже. Дрожащим, тихим голосом, она спросила:
– Все закончилось?
– Закончилось, - сказал ей Стэнли. И подошел ближе.
– Что же мы теперь будем делать?
– Не волнуйся, - сказал Стэнли. Он присел рядом с ее инвалидной коляской и взял в руку небольшой кусок штукатурки размером с плитку. Он поднял его над головой. По выражению ее глаз он догадался: она поняла, что сейчас произойдет.
– Стэнли!
Она съежилась, подавшись в сторону и начала поднимать руку. Хорошая, крепкая плита из гипса разбила ее макушку. Раздался глухой стук. Она крякнула. Очки соскочили на кончик носа, но не упали. Стэнли выпустил гипсовую плиту. Отскочив от правого плеча матери, та упала на пол. Какое-то мгновение она сидела неподвижно. Стэнли поднял плиту. Пока он раздумывал, следует ли ударить ее еще раз, ее голова упала вниз. Медленно, она наклонилась вперед. Руки обвисли. Они упали на юбку, проделав между бедер углубление. Она наклонялась все ниже и ниже, будто надеясь заглянуть за собственные колени и отыскать что-то под креслом. Стэнли сделал шаг назад и посмотрел. Она наклонилась вперед уже настолько сильно, что костяшки пальцев касались мусора на полу. Настолько, что ее задница уже слегка приподнялась над сиденьем. Голова ударилась об пол. Она сделала неуклюжее, кривое сальто, демонстрируя серые колготки под юбкой и Стэнли отвернулся, чтобы не видеть этого. Ее ноги упали на пол довольно быстро. Концы туфель звякнули об осколки оконного стекла. Она дернулась, как будто пытаясь сесть, снова обмякла и замерла. Стэнли легонько ударил ее носком мокасина по бедру.
– Мама? Мама, ты в порядке?
Она не шевелилась. И не отвечала. Он хорошенько и сильно пнул ее. Она перевернулась на бок и он увидел, что из ее уха сочится кровь.
– Это плохой признак, - сказал он, и не смог удержаться от смеха.
Но внезапно смех прекратился. Его прервала мысль о том, что Шейла Баннер может сейчас лежать, придавленная обломками своего дома.
* * *
За минуту до землетрясения Клинт Баннер посмотрел на пустую кружку из под кофе. Она была украшена портретом Когберна из "Железной Хватки". Это
– Я знаю, что она тебе понравится, - сказала она тогда, скорчив гримасу. На что Клинт ответил, пытаясь подражать интонациям и голосу Герцога: - Дай мне еще парочку лет и повязку на глаз, юная леди.
Он снова зевнул.
Было пятнадцать минут девятого пятничного утра. Он находился на ногах с половины пятого - это было чем-то вроде попытки сломать систему. Встаешь с кровати, одеваешься в ванной комнате, и, никого не будя, примерно без пятнадцати пять выходишь на еще темную улицу. Дорога занимает в два раза меньше времени, чем если едешь, проснувшись после шести. Ну а раннее прибытие в офис означает, что твой рабочий день начался на несколько часов раньше. И это здорово. Значит и вечером ты имеешь право уйти на эти несколько часов раньше. Одним словом, сплошная выгода.
Однако, это было и тяжеловато. Еще раз зевнув, Клинт взял пустую кружку, отодвинул свой стул и вышел из-за стола. Он собирался снова налить себе кофе. Но успел сделать лишь один шаг.
Поначалу он на мгновение задумался, что это за рев. А затем понял. Это не огромнейший трейлер врезался в здание. И не Боинг 747 влетел в его стену. Рев появился из ниоткуда, и, прежде чем Клинт успел задуматься, что это может означать, понял, что это землетрясение, как только раздался первый удар. Он прозвучал именно как землетрясение. И не был похоже ни на что иное, кроме как на землетрясение. Это была Калифорния, земля землетрясений, так что, вряд-ли в здание врезался грузовик. И никакое не торнадо, попавшее вслед за ним в офис. Не было это и ударной волной от ядерной боеголовки. Он был абсолютно уверен, что это землетрясение.
Сначала это был просто рев. А затем Клинт почувствовал сильнейший толчок. Он пошатнулся, но сумел удержаться на ногах. Раньше таких мощных толчков еще никогда не было. А этот был очень мощным, - подумал он.
– Действительно мощным. Возможно, на шесть, а то и больше баллов.
По идее, сейчас тряска должна была успокоиться. Но она не успокаивалась. Она возрастала. Жалюзи на окнах ходили ходуном, при чем так сильно, что некоторые даже выбили стекла. Лампы дневного света погасли. Стены шатались. С потолка сыпались куски штукатурки. Кругом валялись документы, папки, степлеры и прочие канцелярские принадлежности. Ящики многих столов открылись. Компьютерные клавиатуры и мониторы соскальзывали со своих мест и падали на пол. По всему офису ездили стулья на колесиках. Боже, – подумал Клинт, - это землетрясение серьезное. Очень серьезное.
И задался вопросом, суждено ли ему погибнуть в этот день. Просто старайся держаться на ногах, – сказал он себе.
– Скоро все закончится. Но стоять на ногах было совсем нелегко. Офис просто ходил ходуном. Ковер взбился волнами в два фута высотой и упал на стену. Это невозможно, – подумал он. Но это происходило у него на глазах: пол превратился в настоящую поверхность для серфинга. Клинт подпрыгнул и еле сохранил равновесие. Это соревнование, – подумал он.
– Что произойдет первым: рухнет здание или землетрясение закончится?
В первом случае я превращусь в груду мертвого мяса.
Он начал пробираться к лестнице. Осторожно делая шаги и прикрывая голову руками. Уклоняясь, подпрыгивая. Валить отсюда к чертовой матери!
Он побежал, вспоминая на ходу все, что он знал о землетрясениях. Но в голову лезли лишь какие-то поговорки. Когда трясет вас самого, - пауза для эффекта, - это восемь баллов из пяти. Эдакая шуточка о шкале Рихтера. Или его любимая: Не стоит бояться землетрясений. Само землетрясение не может навредить никому, - эффектная пауза, - вы погибнете от небес, падающих на голову!