Земли полуночи
Шрифт:
— Не пойдёшь ты на боевой, Эльма, — вздохнула Ольга. — Выбери любой другой факультет, и род тебе поможет. Любой, кроме боевого.
Сердце у Эльмы ухнуло вниз. У неё не было даже сил ни протестовать, ни спорить, она лишь беспомощно спросила:
— Но почему, Мать? Почему именно я?
История Милославы Ренской имела одно важное последствие для молодёжи Ренских: род отказался от старой практики, когда старшие определяли, кем станут молодые. После того как Милослава чрезвычайно убедительно доказала, что именно её выбор был верным, молодые потребовали, чтобы их желания учитывались в первую очередь. К удивлению верхушки рода, требования молодёжи поддержали и многие старшие, которые, как оказалось, тоже были недовольны
— Видишь ли, Эльма, — Ольга явно чувствовала себя неловко, — так нужно не роду, это ради тебя самой. Тебе нельзя идти в боевики. Мы долго обсуждали этот вопрос и между собой, и с твоими родственниками — да-да, и с твоей матерью тоже, — и все единогласно сошлись на том, что в боевиках ты не выживешь.
— Почему, Мать? — повторила Эльма, пытаясь уместить всё это в голове, и мучительно осознавая предательство своей матери, которая всегда знала о её мечте.
— Ты плохо владеешь собой, Эльма, — с сочувствием объяснила Ольга. — У тебя в драке разум полностью отключается, и ты начинаешь переть напролом. В школьной драке это, наверное, хорошо, но в реальном бою ты обязательно станешь делать ошибки и умрёшь. Поверь мне — мы очень долго наблюдали за тобой, и это было очень трудное для нас решение. Но другого выхода мы не видим — в боевики тебе идти нельзя.
— И куда же мне идти? — с тоской спросила Эльма.
— Роду нужны алхимики, — ответила Ольга, — но если ты предпочтёшь какой-то другой факультет, мы не станем тебя принуждать. Иди на любой, кроме боевого.
— А моя сестра? Она пойдёт на боевой?
— У Нельмы та же самая проблема, к сожалению, — покачала головой Мать. — Вы слишком похожи, так что для неё боевой тоже закрыт. Ты пока не говори ей, её я тоже пригласила и скажу ей всё сама.
Вот так сёстры неожиданно для себя стали алхимичками. Несдержанность, с которой сёстры давно свыклись, и на которую перестали обращать внимание, вдруг полностью закрыла им путь к мечте. Однако для Эльмы, как оказалось, на этом ещё ничего не закончилось. Учёба в Академиуме прошла более или менее нормально — мелкие проблемы периодически случались, но последствия ограничивались простым выговором или, в крайнем случае, разбирательством в деканате.
Беда пришла уже после окончания Академиума, и с неожиданной стороны. Эльму высмеяла одна из старших — даже не то что высмеяла, просто обидно пошутила. Но у Эльмы как раз случился приступ плохого настроения, шутка резанула по живому, и глаза привычно заволокло красной пеленой. К несчастью, положение в роде этой старшей было гораздо выше не только Эльмы, но и её матери. Всё могло бы закончиться просто лёгким позором, если бы старшая её избила, но вышло ровно наоборот — это Эльма избила старшую. Случился грандиозный скандал, дело дошло до Матери рода, и Эльма поехала в Рифейск, в ссылку.
Однако здесь Эльме просто невероятно повезло — но должно ведь человеку хоть изредка везти, правда? Кеннер Арди отдал роду работу со сплавами рифов, и она неожиданно обнаружила себя в центре дела, которое оказалось для рода важнейшим направлением развития. Всё выглядело просто замечательно, однако в бочке мёда нашёлся и здоровенный черпак дёгтя, или, скорее, навоза. Его звали Норит.
И вот сейчас Эльма слушала его разглагольствования на тему какими идиотами являются все без исключения наружники, а в особенности до чего же тупы их, наружников, бабы. Точнее говоря, она в эту чушь даже не вслушивалась, а размышляла, не потому ли Кеннер Арди отдал всё это направление Ренским, что не хотел иметь дело с этим дебильным уродом из грязной пещеры. Как легко можно видеть, мнения сторон друг о друге не сильно различались.
— …
«Да кто б тебе ещё дал, козлу тупорылому, — с ненавистью подумала Эльма. — Это ж насколько надо себя не уважать».
— Тебе-то, понятное дело, правда не нравится… — с издёвкой продолжил Норит, насмешливо на неё глядя.
Закончить выступление у него не получилось. На Эльму нахлынуло знакомое бешенство, и все мысли куда-то разом исчезли. Она вскочила, перегнулась через стол, и её кулак впечатался в рот, уже открывшийся, чтобы изречь очередную гадость. Нелепо взмахнув руками, Норит вместе со стулом улетел на пол.
«Что я наделала!» — ужаснулась Эльма.
Норит кряхтя поднялся на ноги и счастливо осклабился:
— Ну, конец тебе, коза! — заявил он радостно. — Щас юбку тебе задеру да жопу надеру…
Эльма стремительно выскользнула из-за стола. Мысли опять куда-то испарились, и взгляд знакомо заволокло пеленой. Перед глазами осталась только ненавистная рожа, в которую полетел кулак. Дальнейшее она уже не сознавала — она била и била, не обращая внимания на удары, которые получала сама.
Всё закончилось внезапно. Эльма бессмысленно смотрела на большую кучу книг и папок, которую венчал рухнувший стеллаж. Из горы торчали две ноги. Сразу вспомнилось напутствие Ольги: «Запомни, Эльма — это очень важное для рода направление. Если мы провалим его, мы не отделаемся просто потерей денег, у рода будут очень большие неприятности. Князь нам провала не простит. Не подведи нас Эльма, будущее рода сейчас зависит от тебя».
«Всё верно этот урод сказал, конец мне, — с тоской подумала она. — Куда теперь сошлют? Дальше Рифейска у нас вроде и нет ничего. Хотя нет, здесь ссылкой не отделаться, меня просто придушат, и всё».
Заглянувшая секретарша с ужасом оглядела разгромленный кабинет, затем увидела торчащие из-под лежащего стеллажа ноги и открыла рот — то ли собралась заорать, то ли просто от удивления. Эльма раздражённо махнула в её сторону рукой, и та послушно исчезла, аккуратно прикрыв дверь.
Куча зашевелилась, и из неё задом вылез Норит, с трудом отпихнув стеллаж. Он, морщась, потрогал рукой уже наливающийся фиолетовым обширный бланш под глазом, посмотрел на Эльму и восхищённо сказал:
— Ну и удар у тебя, девка! Прямо как кувалдой гвоздишь!
Эльма непонимающе смотрела на него, не зная, как отреагировать.
— И ведь опять ведьма, — печально вздохнул Норит. — Вот была бы ты нормальной девкой — схватил бы тебя в охапку и увёз с собой. Никому бы не отдал! Ну почему, почему у вас, наружников, только с ведьмами можно нормально общаться?
— Норит, а ты с Анной тоже дрался? — осторожно спросила Эльма, уже начиная осознавать ситуацию.
— Редко, — поморщился он. — От Анны вашей толку мало — чуть что, рукой машет и говорит, что иди, мол, домой, надоел. Но иногда получалось смахнуться, у неё тоже неплохой удар. И ещё ногами хорошо работает — разок мне так в ухо заехала, неделю звенело.
«Вот же сучка, — с ожесточением подумала Эльма. — Она же специально не стала мне ничего такого рассказывать. Наверное, злилась из-за того, что пришлось уехать и всё мне оставить».
— Ну ладно, развеялись, повеселились, пора и делом заняться, — бодро заявил Норит, поднимая стул и опять усаживаясь. — Можешь, кстати, и дальше ко мне на ты обращаться, раз такая боевая. Так что у нас с тобой по заказам выходит?
— Тот упругий сплав — мы его, кстати, ластиком[6] назвали, — вот его возьмём побольше, покупатель вроде нашёлся. Прочие сплавы тоже все возьмём, но пока понемногу — их пока не придумали, как применять. Некоторое время нам на это нужно, Норит — каждый новый сплав надо ведь сначала исследовать, выяснить свойства, понять применение, как-то встроить в технологическую цепочку.