Земля 2252
Шрифт:
А что думает она?
Ливадова вздохнула. Она знала, что теперь делать.
Глава 22. Площадь
Конвертоплан медленно заходил на посадку, его поворотные реактивные двигатели были направлены соплами к земле. Андрей Ливадов не знал, что за бортом машины; лишь почувствовал, что летательный аппарат изменил направление движения.
Левый глаз заплыл так, что им ничего не видно, рассеченная губа тоже распухла. Андрея крепко и со знанием дела избили. Он не мог сопротивляться — любая попытка дернуться, чтобы вмазать руками, скованными наручниками, или ударить ногой, пресекалась вспышкой резкой боли от рабского ошейника. Казалось, мышцы отслаиваются от костей, рвутся сухожилия, однако Андрей не успевал потерять сознание и забыться в сладостной тьме.
Рамирес, сука, четко следил, чтоб русский не отключился да не мог ответить двум взявшимся за него морским пехотинцам. Обритым на лысо, с отъевшимися мордами и маленькими злыми глазами, за которыми интеллекта имелось не больше, чем у гориллы. Но бить они умели. Мастерски и аккуратно — чтоб не выбить зубы, чтоб не повредить внутренние органы.
Раб получил хороший урок. Со стороны могло показаться, что избит он до полусмерти, что было недалеко от истины. Джонсу вновь пришлось просить помощи армейских медиков, чтоб привели Ливадова в чувства. Чудо-укол подействовал, и тогда за дело взялся сам Джонс. Нетчип следил, чтоб американец не перестарался, а тот отвел душу по полной. Ошейник накрывал русского одной волной муки за другой, превращая Ливадова в полуживое сторнующее и порой скулящее существо.
Артур хотел добиться унижения и раскаяния, когда в промежутках между пытками вытаскивал из русского признания о том, что он думает о случившимся. Но валявшаяся у ног американца скотина лишь смотрела на хозяина с неприкрытой ненавистью да мычала что-то, пока боль снова не становилась нестерпимой, и взгляд терял осмысленность.
Джонс мог бы довести русского до сумасшествия или спалить нервную систему полностью, убив Ливадова на месте. Господь свидетель! Это было бы справедливое отмщение! Но благоразумно заданные информационной системе рамки напоминали, когда нужно остановиться.
Снова пришлось искать медиков, на сей раз доктор появился не сразу и оказался крайне раздраженным за то, что его постоянно отвлекают от срочных и важных дел. Пришлось заплатить, а то бы не перестал ворчать. Артур просил уколоть раба в третий раз, ведь тот уже и на ошейник плохо реагировал. Поворчав, медик всадил в русского третью инъекцию, добавив, что четвертая откинет его со стопроцентной вероятностью, а, может, и эта.
Док улыбался, как самая последняя сволочь. Бородатая обезьяна! Да еще признался, ухмыляясь, что это его маленькая месть за беспокойство. Артур изрядно поволновался. Ему уже сказали, что надо грузиться, либо он остается на площади, а русский, эта скотина, не то, что идти до конвертоплана не мог, так вообще ничего не слышал!
Третий укол помог. Ливадов быстро оклемался. Химия военных творит чудеса! Док, правда, обещал, что не позднее сегодняшней ночи у Ливадова случится жесткий отходняк, но это проблемы русского. Не так ли?
Слава богу! Джонс все-таки убрался от развалин церкви, рядом с которой случились не самая приятная история в его судьбе. Пиная русского, гоня его к конвертоплану, Артур боролся с собой и с желанием врубить ошейник снова и дождаться пока раб не сдохнет, а, может, снова позвать дока для последнего укола.
Ни три часа назад, когда рабу преподали урок, ни сейчас Джонс так и не решил, что делать с русским. Конечно, стоило бы его убить за все, что он сотворил, и покончить с ним наиболее мучительным способом. Но жадность брала над американцем верх, и чем дальше, тем уверенней.
Деньги безопасник пообещал очень хорошие, и они уже капнули на счет. Хватит на реабилитацию после ранения, да ещё покрываются все расходы этой экспедиции: и запланированные траты, и внезапные. Но не долги, а они есть. Деньги нужно отдавать через пару месяцев. Время есть, только откуда взять баксы?
Придется продавать чертого русского. Жаль, что он не из Красного сектора и никогда не был там. Очень жаль. В рабе нет и не было некродота, не говоря уже о нетчипе. За человека из русского сектора с информационной системой Джонс мог бы получить баснословный выкуп. Красные непременно бы заплатили, но не выгорело.
Сейчас же он просто выйдет в ноль. Это хорошо — коль не вернет деньги банку, долговую удавку легко затянут и не посмотрят, что он гражданин и даже священник. После банкротства вариант только один, но Артур становиться рабом не собирается. Он продаст свою двуногую собственность несмотря на едва сдерживаемое желание порезать Ливадова на куски.
А что? Что если так и сделать, заснять на видео и продать запись?
Джонс вздрогнул. Нет, лучше по-прежнему пребывать в рамках закона. В штатах и других цивилизованных секторах жестокие убийства рабов запрещены уже два десятилетия, а поселиться на всю оставшуюся жизнь в Диких землях Джонс не готов. Он хочет домой! Ему нужна квалифицированная медицинская помощь, иначе так и будет скатать на костыле, как сейчас.
Чертов русский! Это он стрелял в ногу! Джонс почувствовал, что закипает от гнева, но не время включать на ошейнике боль. Конвертоплан почти приземлился, вот-вот будут выходить.
Остывая, проповедник покосился на русского. Да, продать — это лучшее решение. Можно только порадоваться, что место, где дают за человека лучшую цену всего в одном дне пути. На поезде до Порто-Карго, который с чьей-то легкой руки все чаще называют Карфагеном, всего ничего.
Поезд… Джонс скривился, он не любил поезда из Диких земель. Особым комфортом они не отличались, не говоря уже о том, что никто не гарантировал безопасность. Правда, Артур Джонс всегда готов был пойти на риски, каким отличались от цивилизованных секторов Дикие земли. Но теперь надо крепко подумать о следующей экспедиции. Стая двухголового никогда раньше не встречали нигде, кроме Мертвых земель.
Не превращаются ли Дикие территории в Мертвые?
Джонс взглянул на раба, устроившегося у его ног. Стальной ошейник — гарантия покорности русского. Он сидел на полу справа от кресла американца.
Руки Андрея по-прежнему в наручниках. Он свалился на пол, едва Джонс указал, где сидеть. Как собаке, но на это было наплевать. Андрей закрыл глаза, оперевшись спиной об пластик обшивки, и вытянул ноги. Их пару раз пинали, когда на борт грузилось отделение морпехов в чёрной броне, но после избиения и ада, что устроил Рамирес, это было сущим пустяком.