Земля без Пощады. Главы 1-9
Шрифт:
Татарин дал. Саша отхлебнул прямо с горла. Скривился и отхлебнул еще раз, громко булькая.
– Вот это ты вгрузил меня, Олеж! – проговорил он, с лица никак не сползала гримаса после крепенького напитка с "Иволги".
– Как думаешь, зачем они так? Шмотье наше спалили и товар? – Гусаров, переживая в памяти случай на тропе, тоже хотел приложиться к бутылке, но сдержался. Трезвый нужен ум, сегодня как никогда трезвый.
– Твари они. Падлы охреневшие. Вот что я думаю. И все, – Снегирь встал и заходил вокруг стола. – Золото, патроны взяли, и дело с концом. Тяжелым и тем, что труднее продать не захотели заморачиваться. Видать, спалил вас кто-то, что будете золото нести свое и Штуфа. Кило двести Штуфова было? Так это приличные бабки. Чего же здесь не ясного: сдал вас кто-то из оплотских.
– Я бы тоже так подумал. Только от Оплота не успели бы доскакать. Мы товар получили, через день вышли. А дело в другом, Сань, – Олег задумался, выложить про блокнот Ургина сейчас или позже. Если сейчас, то придется рассказывать историю Павловского. Нет проблем доверить ее Снегирю. Уж кому-кому, а из всех пещерных ему-то можно и нужно. Но скоро вернется из лавки Коля. При нем не получится продуктивный разговор. – В другом дело, – повторил Гусаров. – Было в кармане Ургина кое-что ценнее нашего товара. Коляня скоро вернется?
– Должен уже, – Снегирев глянул на дверь. – При нем говорить не хочешь?
– Да. Серьезное дело, и в двух словах не раскроешь.
– Ну я потерплю. А Бочкаревские если в Пещерах, то найдем подлюг сегодня же. Давай так: часикам к восьми вечера берем Леху Кота и двигаем к Селиванову – это за старой кузницей. Он поможет их отловить, – заверил Сашка. – Меж прочим, у меня самого такой зуб на Бочку, что пасть не закрывается. Лишь бы он не сдох досрочно от ранений. Больно охота поговорить с живым еще человеком.
"К восьми вечера – нормально будет, – прикинул Гусаров". Вот и расписан, получается, вечер. В шесть стрелка с Герцем, в восемь поиски Бочкаревских и если все удачно сложится, то к десяти можно заглянуть к Арине Юрасовой, уединиться с ней в укромном уголке до утра. Ах, как бы хотелось! На мгновение Гусаров представил ее влажные глаза, услышал шепот губ, едва не коснувшихся его щеки, тогда у выхода из "Иволги".
– Сань, у тебя бабки есть? – негромко спросил Олег.
– Есть, конечно. Я че похож на лохмотника? Бабки, Олеж, для хороших людей имеются. Сколько тебе? – Снегирев присел на край стола.
– Много надо. Сто скрябцов. И надолго. Минимум на месяц, – Гусаров прикинул, что южной границы кряжа можно достичь за пару недель даже при самом неблагоприятном раскладе, если только снова не взбесятся ветры и не накроет затяжная метель. – И то, Сань, не знаю. Может быть, на большой срок.
– Это он страхуется, – подал голос Асхат. – Если все срастется, через недели три отдадим.
– Сто у меня, Олеж, не будет, – покачал головой Снегирев. – В общем так, в заначке лежит семьдесят пять скрябовых. Еще на кармане с тридцатник целковиков. Это тебя поправит?
– Тех, что семьдесят пять дашь? Только если для тебя невнапряг, – Гусаров внимательно посмотрел на Снегиря.
– А мы их, Сань, постараемся преумножить. Свезет, так в тысячу раз, а может и в миллион, – завозившись на тюфяке, добавил Сейфулин.
– Деятели, блин! Капиталоумножители! – рассмеялся Снегирев. – Дам, конечно. Мне через неделю еще должок вернут, так что я нищенствовать не буду. Щас, пока Коляня не вернулся. Ну-ка ноги, – когда Гусаров отполз к средине кровати, Снегирь отодвинул тумбочку, за ней дощечку и сунул руку в уходящую глубоко нычку. Шарил там, мрачнея в лице, потом повернул изумленную физиономию к ходокам и вполголоса произнес:
– Нету… Ребята… Вот это облом!
– То есть как? – Сейф аж подскочил с тюфяка, уставившись на Снегирева и раздув ноздри. Еще бы, если решение каверзной проблемы, казалось вот уже, на кончиках пальцев Сани, и радость щемится в грудь, а потом, раз – и хрен тебе решения проблемы, хрен тебе радости, то это точно облом. Крутой облом!
– А так! – Снегирь порывисто поднялся с коленей и грохнул об стол кожаный мешочек с монетами. – Шутка, ребята, – он раззявил в улыбке рот.
– До инфаркта доведешь, – татарин, притворно схватившись за сердце, тоже рассмеялся.
Дверь скрипнула, и в комнату влетел Николай. В одной руке сверток и пластиковая литровка с жидкостью (как выяснилось позже, разбавленным спиртом), в другой миска с жареными грибами. Снегирев молча протянул кошель Гусарову и подмигнул, мол, бери без лишних разговоров.
Сидели в гостях у Саньки до семнадцати с минутами, болтали о внезапно накатившей оттепели; зимаках, повадившихся в тайгу за Северной Берлогой и ходке самовольцев к Енисею; о прочей чепухе. Олег не забыл спросить о Снегиревском байке, и уточнить, как продвигаются дела в лаборатории с бензином. С бензином, оказалось, пока крайне хреново: не идут у химиков нужные превращения. На выходе гадкая, тягучая мазута, которая и гореть толком не желает. А свой байк Снегирь ни дарить, ни продавать не собирался – сам подумывал, что настанут еще дни, когда возьмет резво с места его железный конь.
За время посиделок Гусаров почти не пил, Сейфулина тоже удержал, напомнив, что вечер предстоит непростой, а расслабуха – она, сейчас не к месту и не ко времени. Сделали, конечно, чтобы поддержать хозяина и Колю, несколько глотков, потом засобирались навстречу с Герцем, а за Снегиревым договорились зайти к половине восьмого, так что бы тот был наготове, ствол – видавший виды "Стечкин" – на ремне, и во взоре грозная решимость.
– Нормально получается, Олеж! – едва отойдя от апартаментов Снегирева, заметил Асхат. – Бабки есть! Главное – бабки! Хоть сейчас к Шуму, и можно взять его хваленную "Арктик Фокс", нормальные спальники, рюкзаки, важную мелочевку. Вот на мелочевку, боюсь, мы большую часть потратим. Оно так вроде все незначительное, а как начнешь думать: без одного нельзя, без другого, так и набирается из малого большая и дорогая проблема. Но если Бочкаревских удастся прижать и вернуть свое, то я скажу: есть на свете бог, и он, как не крути, добрый.
– Ну ты шустряк, – Гусаров проверил как держится мешочек с монетами на ремне. Ведь не ерундень – за килограмм веса. – Не думаю, что с Бочкаревскими выйдет легко. Они – парни непростые, и все у них здесь подхвачено. Не знаю, вернем свое или нет, но за Ургина и Кучу они ответят по любому. Не сегодня, так сведет еще случай.
До Кляксы идти не близко, почти через все Пещеры. Сейф, вдохновленный звоном Снегирвского кошеля, "Кисличной" и спиртом сверху, все болтал без умолку. Строил планы по ходке. Фантазия у татарина богатая – сказки бы строчить. Начал даже расписывать, какие богатства находятся на тайном месте Павловского (как чаще теперь называли, Земле чудес). По мнению Сейфа тушенки там должно храниться тонн этак двадцать, еще в обязаловку сырокопченая колбаса самых полпредовских сортов, черная и красная икорка в баночках. И соленья, овощные соленья, вкус которых порою мерещился во сне. Обещал, будто помимо отличных армейских стволов с горой патронов, не вскрытых еще цинков, ждут ручные гранатометы. Это ж мечта каждого ходока, чтобы мерхушу с первого выстрела. А если за плечом "Муха", то нет проблем: заднюю крышку откинул, разложил сноровистым рывком трубу и жми на спусковой рычаг. Кумулятивная граната в кило четыреста весом – это кайф, для стреляющего, разумеется. И все равно, куда она попадет мерхуше, пусть тому же зимаку в морду или в задницу – дух вытряхнет стопроцентно. Только шкуру жалко. Сейф фантазировал громко, что народ в проходах оборачивался, и Гусарову приходилось его время от времени прикручивать.