Земля Богородицы
Шрифт:
240
Радуйся, Божья Матерь.
241
Свет небес, святая роза!
Глава 11. «Госпожа на облаке, усыпанном цветами»
(Немного о почитании Богоматери в католическом мире)
Рассказ о чудесах и почитании Божией Матери в католическом мире не входит в задачу данной книги. Это отдельная большая и сложная тема. Тем не менее коснуться ее будет далеко не лишним, хотя бы только потому, что это вера рыцарей-крестоносцев и шевалье д Артаньяна, героев Жана Маре и Вальтера Скотта, без знакомства с которыми немыслим даже минимально культурный русский человек. Мы связаны с католическим миром сотнями нитей, которые иной раз даже и не ощущаем. Многие ли знают, слушая дивную «Ave, Maria» Шуберта, что это на самом деле хорошо нам знакомая молитва «Богородице, Дево, радуйся», только по-латыни и в иной культурной традиции?
Если наше светское общество относится к Западу с симпатией, то об отношении православных к католикам этого сказать нельзя, тут все сложнее. И неудивительно: сотни лет немцы, литовцы, поляки старались огнем, мечом и золотом насадить на Руси католичество – столь же усердно, сколь и безуспешно. Большого религиозного смысла в этом не было, единственным смыслом было увеличение зоны влияния, а значит, и доходов Рима. Тем более что у православного мира с католическим существует огромная общая граница, а где граница – там и неизбежные пограничные конфликты, в которых Церковь, уже в который раз, становится заложницей страстей, властей и политики мира сего.
И за всеми этими распрями прочно забылось главное – что среди множества церквей и вероисповеданий никто не стоит ближе к православным, чем католики. Если, конечно, смотреть на то, что нас объединяет, а не на то, что разделяет…
Самая дорогостоящая ошибка
Опять берет Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если падши поклонишься мне.
Матф. 4:8 – 9
Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.
Матф. 5:23 – 24
Если вспомнить, кто ссорит братьев, разделяет людей и народы и натравливает их друг на друга, то надо признать, что этому рогатому господину кое-что удалось, и даже весьма много. По крайней мере в том, что касается разделения церквей. Нет, конечно же, можно верить и в то, что все произошло из-за пресловутого придуманного латинянами filioque [242] … Но, по правде сказать, верится в это слабо. Ведь даже Ария, как мы помним, сначала прокатили на выборах епископа, а уж потом он пустился в богословские изыскания. Нет, для того чтобы единая Церковь разделилась на две, нужны были более серьезные основания. И они, конечно же, существовали. Во-первых, эти церкви находились в разных государствах…
242
Filioque – Учение об исхождении Святого Духа от Сына. Это еще один спор из области «высокого богословия»: латиняне считали, что Святой Дух исходит от Отца и Сына, а греки – только от Отца. Когда говорят о разделении церквей, в первую очередь вспоминают filioque, а потом уже (если вообще вспоминают) все остальное.
…Впервые Римская империя разделилась на Восточную и Западную еще в IV веке, после смерти императора Константина. После этого она то объединялась, то снова делилась. Восточная половина империи сумела устоять и укрепиться, на западе все было иначе.
Уже в IV веке германские племена готов прорвались на территорию Западной Римской империи и осели в пограничных районах. Это стало началом почти столетней агонии великой державы. В 410 году готы взяли Рим, а в 476 году Западная Римская империя окончательно перестала существовать.
Племена, захватившие некогда великую империю, не могли, да и не хотели устанавливать в ней новые порядки. Они жили на ее территории своими кланами, говорили на своем языке, исповедовали свою веру, постепенно заменяя язычество христианством (большей частью арианского толка), но неизбежно воспринимали и порядки Рима.
В V веке был низложен последний римский император. Тем не менее жители Западной Римской империи пока еще не расстались с имперским сознанием и признавали императора – того, которого имели, то есть восточного. (По крайней мере, до тех пор, пока его политика их устраивала.) Пришельцы цивилизовались, перенимая римскую культуру, но и привносили что-то свое, и этого своего было слишком много. Европа медленно погружалась в Темные века.
Соответственно, у каждой половины разделенной империи были и свои церкви, с центрами в Константинополе и в Риме. На Востоке, как мы помним, Церковь была подчинена императору и, еще в большей степени, имперской идее. А вот на Западе, где культура народов-победителей оказалась несравнимо ниже римской, Церковь играла совершенно особую роль. Во-первых, она была источником просвещения – вскоре духовенство стало практически единственным грамотным слоем общества. А кроме того, именно по церковным каналам сюда доходили распоряжения императора и новости из имперской столицы, так что Папа Римский стал восприниматься и в качестве наместника императора. Если на Востоке светская власть подмяла под себя духовную, то на Западе все обстояло с точностью до наоборот. Вожди захвативших Европу варваров не могли тягаться в политической культуре с Церковью, и постепенно она стала и оплотом светской власти. Были времена, когда папы повелевали королями, были и иные – когда короли вырывали власть из рук Рима, но светская власть у западной Церкви была огромна – куда больше, чем у восточной. Власть и стала для нее основным соблазном.
С самого начала Рим и Константинополь постоянно боролись за верховенство в Церкви. В Риме находилась кафедра Святого Петра, первого из апостолов, поэтому римский епископ с самого начала претендовал на особое положение в Церкви, а потом и на главенствующую роль, с чем другие епископы, естественно, не соглашались. А в Константинополе сидел император, и ему нужна была управляемая Церковь, руководство которой находится не за тридевять земель, а рядом, чтобы можно было рукой достать. Против столь могущественного противника Римский Папа шансов не имел – почти никогда. (А тот единственный раз, когда у него этот шанс появился, стал величайшей трагедией для всего христианского мира.)
Противоборство обострилось, когда в Византии начался период иконоборчества. Римский Папа резко выступил против церковных инициатив императора. Обозленный император, не пускаясь в богословские диспуты, послал флот в Италию, а когда тот погиб от бури, то своей властью приписал к Константинополю до сих пор находившиеся под церковной властью Рима области, где говорили и служили по-гречески: юг Италии и Балканский полуостров. Римские иерархи этого Византии не простили. Сделать они ничего не могли, но отношения были испорчены всерьез. Да и простой здравый смысл говорил, что от имперской столицы, в которой творятся такие дела, лучше держаться подальше – они и держались. Когда, спустя почти сто лет, иконоборчеству пришел конец, дело уже было сделано: после не слишком долгого выяснения того, кто в Церкви главный, Восток и Запад окончательно развернулись в разные стороны, тем более что и условия жизни, и интересы в двух бывших половинах некогда великой империи были совершенно различны.