Земля Богородицы
Шрифт:
Вокруг самого города тянутся тройные стены значительной высоты, на которых гордо красовались 164 башни… Десять огромных ворот вели в город, который благодаря победам Маккавеев опять расцвел». [40]
«Древний Иерусалим… был построен на нескольких холмах, – пишет другой автор [41] , – отделявшихся друг от друга глубокими долинами; красивые мосты, соединявшие эти холмы, представляли удобные пути сообщения. Храм стоял на горе Мория, с которой он царил над всем городом; он был построен из больших белых камней: двери его были покрыты листовым золотом, и кровля вся унизана золотыми спицами, чтобы птицы не садились на нее. Таким образом, этот великолепный храм, при взгляде на него на известном расстоянии, при полном блеске солнечных лучей, походил на снеговую гору, оканчивавшуюся золотой вершиной…
40
Михайлов М. Я. Указ. соч. С. 23.
41
Зайцев Н. Очерки быта древних евреев // История Израиля и Иудеи. С. 553—554.
Чтобы воспрепятствовать врагам овладеть храмом, скала, на которой он стоял, была обделана таким образом, что казалась обсеченной и гладкой; затем за ней утвердили огромные камни, из которых многие имели более 9 саженей в длину и в высоту; так что она казалась гигантской стеной [42] …
На другом холме находилась та крепость, в которую отвел римский трибун св. апостола Павла, когда народ хотел умертвить его. Эта крепость была так велика, что походила на небольшой городок; на каждом ее углу возвышалась башня, имевшая до 13 саженей в высоту; в них помещались воины, обязанные защищать город.
42
Рассказ о девятисаженных (восемнадцатиметровых) камнях – всецело на совести Н. Зайцева.
Чертоги царей, цариц и первосвященников возвышались на третьем холме, известном под именем «горы Сионской». Некоторые из этих чертогов были сложены из кусков белого мрамора, имевших более 5 саженей длины. Бесчисленные комнаты, меблированные с величайшей пышностью, золотые вазы, великолепные сады посреди внутренних дворов с тенистыми деревьями и прекрасными фонтанами украшали эти пышные чертоги…
Высокая стена, шириной около 2 саженей, и защищенная башнями, отстоявшими друг от друга саженей на 50, окружала город со всех сторон; она имела в окружности около 7 верст…» [43]
43
Если предположить, что Иерусалим был примерно круглой формы, то получается, что диаметр его был около 2 километров. Так что вышеописанная роскошь по своим масштабам получается довольно игрушечной.
Само собой, под римским владычеством с изоляцией было покончено. В Иерусалиме жили люди самых разных национальностей. Во время главных праздников в городе собиралось огромное количество людей. Есть даже легенда, что однажды во время Пасхи царь Агриппа, возжелав узнать, сколько народу приехало на праздник, приказал взять с каждого по кости, и в результате набралось больше двух миллионов. [44]
Сердцем Иерусалима был храм. Детальное описание его дает все тот же Михайлов.
44
Делим на десять? На сто?
«Гора Мория была окружена высокой и крепкой каменной стеной, как будто панцирем против неприятельских нападений. Пять массивных ворот вели внутрь: левиты днем и ночью охраняли их. На восточных воротах была высечена из камня персидская резиденция Сузы, или Шушан, для увековечения благодарности Персидскому царству, которое освободило евреев от вавилонского плена и позволило им восстановить храм.
На вершине горы находилось несколько дворов, разделенных решетками. Там был “двор священников” с большим медным жертвенником, на котором всегда поддерживался огонь. “Двор израильтян” служил для священных собраний народа. Далее был обширный отдельный “двор женщин”, а за стенами смежных храмовых дворов на горной террасе – самый обширный так называемый “двор язычников”. Решетка сорег удерживала последних на должном расстоянии от храма. Эта ограда была предписана законом, потому что всякий, кто вступал в храм, должен был совершить над собой установленное очищение, о котором язычник, разумеется, ничего не знал…
Двери вели собственно к храмовому зданию… Двенадцать широких каменных ступеней вели в предхрамье. В известных случаях на них, так же как и на пятнадцати ступенях, ведших к “двору израильтян”, стоял хор левитов, певших псалмы, сопровождая их игрою на инструментах… Вход в предхрамье был дозволен для каждого очистившегося. Здесь лежали на столах и висели по стенам на золотых цепях драгоценные дары, поднесенные благочестивыми жителями или общинами внутри и вне Палестины. Золотой весьма искусно сделанный виноградник с листьями и гроздьями, верно срисованный с натуры, особенно привлекал взоры всех. Великолепные створчатые двери с богатой резьбой и золотыми украшениями и красивый занавес вели в святилище, куда вступали только дежурные священники. Здесь, к югу, стоял подсвечник с семью рожками, который зажигался каждый вечер и горел всю ночь. К северу, против него, на золотом столе, образуя четыре стены, лежали двенадцать хлебов предложения, которые каждую субботу заменялись свежими.
Посредине помещался небольшой алтарь из золота, на котором утром и вечером курились благовонные травы. Два весьма искусных занавеса отделяли святилище от Святая Святых. В Соломоновом храме там находился золотой Ковчег Завета с каменными скрижалями Моисея, на которых неподражаемым образом были начертаны перстом Божьим десять заповедей… Этой драгоценности недоставало во втором храме; высокий камень стоял на месте Ковчега. В это отделение вступал только первосвященник в День Прощения в белом одеянии с курящимся фимиамом в руке, чтобы совершить очищение ради себя, сословия священников и всего народа. Все стены были обиты кедровым деревом, пол выложен мозаикой из драгоценных камней. Извне кругом здания тянулась двойная и тройная крытая колоннада, под которой стояли скамейки для сидения; кроме того, к нему примыкало несколько более или менее обширных зал, а сверху – галерея с брустверами. Чрезвычайно красива была крыша, на которой, подобно громоотводам, блестели многочисленные золоченые шпили; и глядеть с нее вниз нельзя было без головокружения». [45]
45
Михайлов М. Я. Указ. соч. С. 24 – 26.
Храм у иудеев по-прежнему был только один. Во всех остальных населенных пунктах, будь то возле самых стен Иерусалима или же за сотни километров, имелись лишь синагоги – молитвенные дома. Неудивительно, что Иерусалим был центром религиозной жизни всего народа. Каждый еврей диаспоры мечтал побывать в этом великом городе.
Двор храма всегда был полон народу. Там все время что-то происходило. Выступали проповедники, решались важные и не очень важные дела, вспыхивали споры, время от времени перераставшие в драки. Недаром крепость, где стоял римский гарнизон, имела лестницу, выходившую прямо во двор храма, – те, кто строил ее, знали, что делали…
А вокруг Иерусалима шла все та же жизнь, что и тысячу лет назад. Древний быт был консервативен. У нас для его улучшения есть сфера обслуживания и бытовые приборы. В те времена это достигалось иным путем. Если у человека были деньги, он покупал рабов и перекладывал на них тяжелую работу. Если не было – ну… значит, не было.
В семье Иосифа, плотника из Назарета, рабов не было никогда.
Город, не отмеченный в пророчествах
Утро в Иудее и Галилее, как и повсюду на Востоке – и за тысячу, и за две тысячи лет до того, – начиналось со стука жерновов. Женщины мололи муку на день. Мельницы были крайне примитивны. На землю клали круглый камень, немного выпуклый, на нем утверждали стержень и насаживали другой, чуть вогнутый камень с отверстием для подсыпки зерна. Это и есть тот самый, упоминаемый в Евангелии жернов. Жернова были вещью, до такой степени необходимой в хозяйстве, что их даже запрещалось брать в залог – это значило оставить семью без хлеба. Библия упоминает обычную пищу иудеев: хлеб, рыба, смоквы (инжир), оливковое масло. Мясо ели редко – только в дни, когда приносили жертвы.
В богатых домах помолом – этой грубой и тяжелой работой – занимались рабыни, в бедных – женщины семьи. Муки мололи столько, сколько надо было для одного дня, запасов не делали. Когда говорили, что в стране не слышен больше шум мельниц, – это на языке Востока означало, что пришла большая беда.
Затем ремесленники шли в свои мастерские, которые подчас находились во дворе или возле дома, земледельцы – на поля, женщины, если у них была такая счастливая возможность, занимались домашним хозяйством или тоже начинали работу ради денег.