Земля, до востребования Том 1
Шрифт:
Никак не мог Этьен вспомнить, кому принадлежит знакомая внешность, и злился на себя, и ругал себя безмозглым дураком, у которого не память, а дырявое, гнилое решето. И только когда «хорьх» уже промчался, Этьен вспомнил.
Так это же Вильгельм Канарис собственной персоной!!
Лицо молодое, если бы не седина, ему можно было бы дать от силы сорок лет, а Этьен точно знал, что Канарису под пятьдесят. Глаза полны живого блеска, со смешинкой. Взгляд не цепкий, не жесткий, не властный, — вот бы научиться так владеть каждым мускулом лица, даже выражением
Этьен многое помнил о Канарисе, и никак не сочеталась с его внешностью давняя история: после мировой войны Канарис сидел в Италии в тюрьме по подозрению в шпионаже и бежал, убив при этом тюремного священника и переодевшись в его сутану.
Значит, Этьена правильно предупредили, что Канарис иногда приезжает инкогнито в Испанию на грузовых самолетах без опознавательных знаков, сидя между ящиками и контейнерами с горючим и пролетая высоко над территорией Франции. Канарис избегал полетов на «юнкерсе», который совершает регулярные рейсы Штутгарт — Барселона.
И снова Этьен назвал свою память гнилой и дырявой, потому что не сразу узнал того, кто распахнул дверцу «хорьха», а затем уселся рядом с Канарисом. Он же торчал на похоронах летчика Альвареса, это генерал Вигон, начальник испанской военной разведки!
Через несколько дней о приезде Канариса прослышали завсегдатаи клуба «Касинилья де ла Компана», и Агирре, которому Кертнер уже два раза устраивал проводы и чей отлет вновь откладывался, передал Кертнеру шутку, которую приписывали Канарису.
Он разъезжал по фронтовым дорогам инкогнито, вел себя непринужденно, и со стороны могло показаться, что совершает увеселительную прогулку. Осматривал памятники старины, посетил картинную галерею в монастыре под Севильей: там в трапезной и в хранилище инкунабул висят малоизвестные полотна Мурильо. По дороге из монастыря машину Канариса остановило большое стадо овец, запрудило всю дорогу. Машина медленно пробиралась сквозь стадо, а Канарис при этом отдавал честь. «Кто знает, — весело подмигнул он адъютанту, когда их неказистый автомобиль наконец выпутался из живого клубка шерсти, — может быть, среди этих баранов находится один из наших государственных деятелей? На всякий случай всегда полезно поприветствовать стадо».
Только непонятно — как до клуба дошел этот анекдот? Может, адъютант сболтнул по приказу своего шефа? Канарис как бы напоминал Этьену: «Иногда нужно умело промолчать, иногда выгоднее умно проболтаться…»
Наконец эскадрилья Агирре и Хименеса получила приказ перебазироваться ближе к фронту.
— Когда и где мы еще встретимся? — вздохнул Агирре.
— Теперь в Мадриде! — бодро сказал Кертнер.
— Судя по всему, ты успеешь прежде добраться до своей Италии и приплыть обратно.
— Назначаю тебе свидание в Мадриде, на аэродроме. Скорее всего, это произойдет на Куатро виентос. Как романтично назван аэродром! Четыре ветра!
— Хоть бы один из четырех был для меня попутным. — Агирре без воодушевления пожал плечами.
— Не забывай — у нас есть в запасе пятый ветер!
— Ты имеешь в виду пятую колонну?
Кертнер кивнул.
— Я на нее рассчитываю меньше, чем генерал Мола.
В тот вечер Агирре был мрачнее, чем обычно, и выпил больше обычного. Он несколько раз вспоминал, что вчера неба над Мадридом не видно было за дымом и огнем и все чаще в небе льется кровь.
На следующее утро радиопередачи «Последние часы Мадрида» испарились из эфира, а парижское радио сообщало, что Мадрид героически сопротивляется, весь мир — свидетель этого сражения.
Накануне своего отъезда в Альхесирас, накануне прощального визита к германскому консулу Дрегеру, Кертнер узнал, что в Севилью вернулась статуя девы Марии. Ее привезли ночью, тишком, на грузовике с брезентовым верхом, без всякого эскорта, и святая дева приступила к своим старым обязанностям — по–прежнему покровительствовать городу.
19
Когда вспыхнула война в Испании, Этьен решил использовать свое постоянное местожительство и свою деловую репутацию, чтобы пробраться на занятую мятежниками территорию. Но как получить визу у франкистов? Помогла чековая книжка, хотя и на этот раз Этьен взяток никому не давал.
Он выехал из Милана в Рим и остановился в «Гранд–отеле». Пожалуй, отель «Эксцельсиор» на виа Венето — самый шикарный и усерднее шагает в ногу с модой, «Гранд–отель» несколько старомоден. Но именно в нем останавливаются миллионеры, заезжие принцы и принцессы, мировые знаменитости; это самый дорогой отель в Италии. Достаточно сказать: «Я остановился в «Гранд–отеле», — чтобы собеседник понял: он говорит с очень богатым человеком.
Итак, Этьен приехал в Рим и отправился в испанское посольство. Оно находится возле площади Испании, где на ступенях лестницы всегда толпятся художники — продают и покупают картины, нанимают натурщиц.
Старинное здание посольства окрашено в терракотовый цвет. Узкую арку ворот стерегут фонари на каменных столбах. Этьен прошел через глубокую, притемненную арку во внутренний двор, где журчит вода, вечно льющаяся из пасти каменного льва.
Оделся Этьен как на дипломатический прием, — в иные посольства следует заходить только изысканно одетым. И, уже подав свои бумаги и прощаясь с чиновником, он небрежно бросил:
— Каков бы ни был ответ, прошу поставить меня в известность. Я остановился в «Гранд–отеле».
Магическая фраза произвела впечатление на чиновника в консульском отделе. Этьен готов поручиться, что «Гранд–отель» сыграл свою роль в получении визы.
Но испанская виза — полдела. Кертнеру нужно было еще обязательно попасть на пароход «Патриа», который через несколько дней отплывал из Специи в порты мятежной Испании.
То был грузо–пассажирский пароход, который в том рейсе был в большей степени грузовым, чем пассажирским. Судя по осадке «Патрии», трюмы ее загружены. Вдобавок на палубе громоздились какие–то циклопические ящики, укрытые брезентом. Даже если бы при их погрузке не хлопотал Паскуале, Этьен легко догадался бы, что к Франко плывут «мессершмитты», разъятые на фюзеляжи и крылья.