Земля, до востребования Том 1
Шрифт:
Можно бы зайти в самое захудалое кафе и просидеть там часок–другой, просматривая утренние газеты. Многие синьоры начинают с этого день, им не терпится узнать, что нового на белом свете, — фронтовая сводка из Испании, биржевые новости, как проходит велосипедная гонка «Тур де Франс», в которой участвуют итальянские гонщики…
Но газеты еще не вышли, и все кафе закрыты.
Он миновал длинный тоннель, на портале которого указан год его сооружения: «Анно VI — шестой год фашистской эры, проще говоря, 1928 год. Этьен хотел выйти кратчайшим путем на Улицу 20
Как медленно тянется время, то самое время, которое стремительно убегает от нас даже тогда, когда мы держим свои часы на цепочке! Времени у Этьена всегда не хватает, так трудно успеть и в банк, и на аэродром к синьору Лионелло, и на биржу, и в контору, и не опоздать вечером к увертюре в «Ла Скала», а потом, напевая оперные мелодии, допоздна сидеть над своей секретной цифирью. Столько дел нужно втиснуть в каждые сутки!
С жалостливым сочувствием уподобил он себя однажды трубачу из оркестра берсальеров. Они бегут на военных парадах легким шагом, и бедняги музыканты ухитряются играть на бегу, не сбиваясь ни с такта, ни с шага…
А сейчас вдруг время оказалось в скучном избытке, просто некуда девать, он сорит минутами, как скорлупой от жареных каштанов.
Он делал все для того, чтобы поскорее израсходовались полтора часа до открытия магазинов.
Побрился в дешевенькой парикмахерской, там же, ради времяпрепровождения, сделал маникюр, мастерица возилась с его ногтями, а он сидел и думал:
«Насколько женщине легче изменить свою внешность, чем мужчине! Иногда ей достаточно перекрасить волосы, изменить прическу и сменить туалет».
Затем он восседал на троне у чистильщика обуви. Жаль, тот оказался не из медлительных говорунов, которые священнодействуют, когда размазывают гуталин и орудуют щеткой. Чистильщик работал с неуместной быстротой, будто за Этьеном выстроилась длинная очередь.
В зеркально начищенных ботинках он зашагал, как всякий уважающий себя приезжий, к домику Христофора Колумба перед башней у входа в старый город. Домик увит плющом, железные скобы скрепляют ноздреватые, замшелые камни. Дверь навечно заперта. В каком столетии последний раз повернулся ключ в ржавом замке? Порог двери намного выше тротуара, круто подымающегося к крепостной стене.
Первый же горластый продавец газет придал Этьену уверенности. Теперь он может сколько угодно сидеть на бульваре, уткнувшись в газетный лист.
…Войска генералиссимуса Франко атакуют под Мадридом район королевского парка Эль Прадо. (Значит, мятежники, не добившись успеха в лобовых атаках, решили охватить Мадрид с флангов? Только бы не отрезали Мадрид от Гвадаррамы! Город получает оттуда электроэнергию, там запасы питьевой воды!)
…Дипломатические церемонии в связи с тем, что Германия и Италия признали хунту Франко «правительством Испании». (Еще самая малость, и фашистский писака захлебнулся бы от восторга.)
…Ратифицирован японо–германский договор «для защиты от коммунизма». (Помнится, точно такой же договор подписан в октябре графом Чиано и Гитлером в Берхтесгадене.)
…Фирма «ФИАТ» строит железную дорогу в Персии, строит автостраду в Афганистане. (Все время суетятся возле наших границ!)
…После благотворительного концерта в берлинском ревю–театре Джильи встретился с Гитлером. Джильи снимается в Германии в новом фильме. (Великий талант, но политический младенец!)
…Снимок — манифестация в Риме. Мимо Муссолини маршируют священники в рясах и монахини в причудливых накрахмаленных чепцах. Чеканят шаг, руки подняты в фашистском приветствии, судя по широко разверстым ртам, что–то орут. (Но ведь не в своих тихих кельях они научились маршировать и орать?!)
Он сидел в сквере возле оперного театра «Карло Феличе» и предавался тревожным размышлениям.
Еще летом он узнал, что Старик воюет в Испании и взял туда группу помощников. Точно ли товарищи, оставшиеся в Центре, представляют себе обстановку, в которой Этьен находится?
«Где сейчас Оскар? С сентября жду обещанного наследника. Может, последняя шифровка попала к равнодушному человеку, а бумага, как известно, молчит, места ей в столе требуется не много. Или человек, к которому попало письмо, решил, что мне не хватает стойкости, выдержки? Так или иначе, замены нет, и я вынужден играть с огнем, поскольку игра стоит свеч».
Этьен был убежден: если бы Старик оставался на месте, к сигналам и просьбам о замене отнеслись бы внимательней.
Этьен встревожился, еще когда узнал, что Старика перевели в Особую Дальневосточную армию, заместителем к Блюхеру. Место Старика в Центре занял комкор Урицкий, судя по письмам и телеграммам, дельный человек. Этьен знал, что это — племянник того Урицкого, который играл видную роль в Октябрьском перевороте и был убит эсерами. Но все–таки какие обстоятельства вызвали смену руководства? Ухудшение наших отношений с японцами и необходимость укрепить ОКДВА?
Удалось ли найти равноценную замену Старику? Только подумать, сколько ниточек тянулось к нему со всех концов! В чьи руки попадают теперь эти тонкие ниточки? Этьен читал в одном из журналов, кажется в «Военной мысли», что для подготовки командира дивизии требуется не менее восьми десяти лет. А сколько лет требуется для подготовки командующего разведкой? Чтобы работать в полную силу, разведчик должен иногда в течение длинного ряда лет тщательно накапливать разведданные в их логической последовательности и причинной связи. Смена руководства в разведке — дело не простое.
Речь не о том, что придут более слабые работники. Но новые работники — каковы бы они ни были — легче могут стать жертвой дезинформации, им труднее сопоставить «вчера» и «сегодня», они не знают повадок, привычек, приемов, манер тех противников, с которыми их предшественники незримо воевали в течение долгих, долгих лет.
По всем правилам, каким подчиняется его дело, никак нельзя было Этьену приезжать в Геную. Но риск оправдывается необычайной важностью поездки. Он не имеет права держать втуне столь ценные материалы, он обязан передать их в Центр.