Земля дождей
Шрифт:
Вагон медленно набирал скорость. Я, с усиливающимся беспокойством, сжимал поручень всё крепче. Мне стало казаться, что всё это не просто так. В скором времени должно произойти что-то очень плохое и ужасное…
И как бы оправдывая мою тревогу, спустя минуту вдалеке замаячила опасность: чрезвычайно крутой поворот налево.
Трамвай не сможет войти в него на такой большой скорости, продолжал думать я. Колёса ведь сойдут с рельс.
— Эй… эй, кто-нибудь! — закричал я. — Остановите трамвай! Слышите меня? Остановите
Но вагон продолжал неумолимо нестись по рельсам, приближаясь с каждой секундой к сложному повороту. И скорость только возрастала.
Но и это было ещё не всё…
Сразу за тем опасно-резким поворотом кто-то стоял… Человеческая фигура. Похожа на женщину. Неподвижную женщину.
Я бегло бросил взгляд на Нику. Она тоже всё это видела. И, со страхом на лице, держалась за меня. Теперь именно мы с ней находились в самом начале трамвая. И только мы видели эту женщину. Кто же она, чёрт подери?
Когда до поворота оставался десяток метров, я увидел, что она вытянула свои руки.
Ко мне.
Я чувствовал это. И внутри у меня всё обледенело. Не видя её лица, я знал: она смотрит только на меня. И ждёт именно меня! Я зачем-то ей нужен. И всё происходящее — только ради этого. Я — причина трагедии всех этих людей.
Меня охватил дикий ужас. Я закрыл глаза и сильно стиснул зубы.
Через короткое мгновение раздался невыносимый визг. Это колёса… Трамвай стал резко уходить влево…
Держа изо всех сил Нику, я снова раскрыл глаза. Люди в салоне сбились в одну кричащую и бросаемую из стороны в сторону массу. Вагон, летя вперёд, стал опрокидываться на бок. Он скрежетал по асфальту, брызжа краснющими искрами, долетавшими до самых окон.
О, мой Бог! Да ведь это — верная Смерть. Вот она, раскрывает свою величественную пасть…
Трамвай полностью перевернулся. Но продолжал упорно нестись по дороге. Людей в салоне кидало, словно игрушки в коробке разбуянившегося ребёнка. У кого-то отрывало руки и ноги. Кто-то ломал позвоночник. На стенке салона уже висела, точно тёмно-красный мякиш, чья-то разорванная плоть.
Отовсюду, заполняя собой всё пространство, доносились вопли и крики…
*
— Роман… — говорил голос откуда-то издалека.
Я открыл глаза. Темно. За окном дождь.
— Проснись, Роман, проснись, — повторял голос Ники.
— Я… я кричал? — приподнялся я, чувствуя на своих щеках слёзы.
— Ещё как, — обеспокоенно ответила Ника и обняла меня.
— Этот сон… он был так реален, — сглотнул я слюну, продолжая дрожать.
— Мне тоже часто снятся кошмары, — произнесла Ника. Затем встала и включила свет. Зажглась та одинокая лампочка,
— А о чём твои кошмары? — спросил я, опустошив стакан одним глотком.
— Всегда одно и то же. За мной кто-то бежит, чтобы убить.
— У меня было несколько иначе. Но не менее ужасно… И что обычно происходит в твоих кошмарах в самом конце?
— Перед самой смертью я просыпаюсь, — Ника, в белой ночнушке, присела рядом.
— Надеюсь, после настоящей смерти люди не просыпаются где-нибудь в другой жизни, — откинулся я головой на мокрую подушку. И мысленно кольнул себя за беспричинное нелепое высказывание.
— Отдохни, — легла Ника рядом, положив мне на мокрый лоб свою ладонь.
Какое-то время мы лежали молча, и я вспоминал детали сна. Да, порой сон бывает настолько ужасен, что возвращение в реальность воспринимается как самый щедрый подарок Вселенной. Ощущаешь поистине подлинное утешение, что всё произошедшее было не по-настоящему. И даже начинаешь благодарить кого-то, наверное, ту же самую Вселенную, понимая, что твоя реальность куда лучше и спокойнее снов.
— О чём сейчас думаешь? — спросила Ника спустя несколько минут.
— Честно?
— Ага.
— О твоей груди.
Ника, чуть раскрыв свои тёмно-бардовые губы, скользнула взглядом по своей груди, а затем снова посмотрела на меня.
— А что с ней? — удивлённо спросила она.
— Понимаешь… несмотря на то, что ты очень худенькая и маленькая, она у тебя большая. Ты вроде бы такая малышка, но с очень женственной грудью.
Лицо Ники моментально вспыхнуло.
— И это меня потрясает, — закончил я.
Она продолжала смущённо молчать.
— Прости. Я просто пытаюсь отвлечься, забыть о сне.
— Ничего… — тихо ответила она. — Зато ты ответил честно…
Я снова взглянул на неё. В ночнушке, с собранными волосами, оголяющими её тонкую шею, она лежала рядом, продолжая смущённо смотреть вверх.
— А о чём сейчас думаешь ты? — спросил я.
— Даже не знаю… не удаётся думать о чём-то конкретном.
— Такое бывает.
— Хотя… если отвечать тоже честно, то я думала о том, как мне были приятны твои слова о моей груди. Спасибо…
Я слабо улыбнулся. Она сказала это так искренне, что мне даже полегчало. Как будто всё былое напряжение в обстановке мгновенно разрядилось. Даже странно: вот так просто обмолвились о груди — и вдруг сразу же отпустило.
Неожиданно погас свет.
— Это у нас часто бывает, — пояснила Ника и встала с кровати. Спустя несколько мгновений она возникла из темноты с зажжённой свечой в руках. Комнату наполнило тёплое сияние. Теперь комната выглядела иначе: повсюду заиграли загадочные тени.