Земля и море
Шрифт:
— Арвид, новый работник Эзериетиса, мне на прошлой неделе говорит: «Если хотите посмотреть, как не надо косить, приходите к нам на луг, что у реки, — сказал другой. — Прокос — будто волк зубами выгрыз. После Алексиса можно еще накосить по хорошей охапке травы с каждого прокоса».
— Старик-то, говорят, по-всякому его натаскивает, да и жена пилит, только где уж там… — это говорил продавец.
— Все его разыгрывают, как дурачка. Каждый день представление, — продолжал первый голос.
Аустра решительно вошла в магазин. Все замолкли. Продавец растерянно шарил по полкам, старик откашливался, поперхнувшись табачным дымом, ни у кого не хватило духу взглянуть ей в глаза. Пока она покупала необходимое, в магазине царило молчание. И после ухода Аустры некоторое время никто не нарушал его, но вскоре языки заработали с прежней бойкостью, только голоса звучали тише и осторожнее. Продавец, подойдя к двери, озабоченно посмотрел вслед уехавшей.
Аустру очень взволновало то, что она услышала. Значит, в доме есть люди, недружелюбно настроенные к Алексису, и каждый его шаг подвергается пристрастному осуждению завистников. Как они смеют! Что он им плохого сделал, за что они так накинулись на него? Правда, вначале Алексис не все понимал в сельском хозяйстве, но разве теперь он не втянулся в работу? Если у него еще кое-что не совсем гладко получается, то ведь он не прирожденный земледелец и нужно ценить в нем его искреннее желание и честное старание всему научиться.
Аустра с детства привыкла смотреть на все происходившее глазами своих родителей — зажиточных хозяев, собственников усадьбы: она не понимала, что батраки не видят в своем хозяине какого-то благодетеля, что само положение батраков порождает естественный и справедливый антагонизм, — ведь ясно, что они трудятся не на себя, а на своего хозяина, которому и достается большая часть того, что они своим трудом производят. В глазах батраков Эзериетиса Алексис был членом хозяйской семьи, их будущим хозяином, а это, конечно, не могло вызвать уважения к нему. Нет, Аустра этого понять не могла.
Она приехала домой, возмущенная до слез, и с трудом сдерживала свое волнение. Если Алексис все это время скрывал от нее правду, то имел на это причины: он не хочет оказаться смешным перед ней. Она с болью вспоминала, как он постоянно пытался изображать довольного и счастливого человека. «Мне ничего не нужно, все хорошо…» А сердце его в эти минуты, может быть, сжималось от горечи и боли.
4
Женщина чутьем угадывает то, о чем она еще не знает. По каким-то едва заметным признакам, которые мужчинам кажутся незначительными и не наводят их ни на какие мысли, она догадывается о тончайших колебаниях мужской души, в особенности если они задевают и ее судьбу.
Аустре помогла случайность, совсем незначительное событие — разговор в магазине. И если прежде у нее мелькали кое-какие догадки о причинах подавленного состояния мужа, то теперь ей стало ясно, какая из них главная и настоящая.
Как-то в воскресенье они, сидя в своей комнате, слушали радио. Сообщали о том, что президент республики поручил лидеру Крестьянского союза Карлу Ульманису составить новое правительство. Алексис, безнадежно махнув рукой, сказал:
— В который раз он уже составляет это правительство. И ничего не меняется. Все они одинаковы — только и знают, что наживаться. Ничего другого нельзя ожидать и на этот раз.
— Но ведь Ульманис — умный человек… — вставила робко Аустра.
— Да, конечно, но только для себя и себе подобных, — ответил Алексис и замолчал.
Потом передавали прогноз погоды. Предупреждали о буре на побережье, которая идет от норд-оста. При этих словах лицо Зандава вдруг оживилось, стало напряженно внимательным, взгляд потерял свое обычное за последнее время флегматичное выражение.
— Этот ветер пригонит рыбу, — сказал Алексис. — Рыбаков поселка Песчаного ожидает богатый улов. Для них август — самый хороший месяц.
Он принялся расхаживать по комнате. По его сосредоточенному лицу было видно, что услышанное вызвало в нем живой интерес. Несколько слов о море влили в Алексиса новую энергию и бодрость. И все же Алексису Зандаву оставалось только расхаживать взад-вперед, мысленно представлять знакомые картины, которые ему не суждено увидеть.
Теперь Аустра поняла и другую причину угнетенного состояния мужа, его тоски: ему недоставало моря, недоставало привычной жизни и работы. По силе такая тоска может сравниться с палящим зноем солнца, выжигающим леса и превращающим в бесплодные пустыни зеленые поля. Тоску не подавишь силой. Человеку, охваченному подобной тоской, нельзя напоминать о бесплодности и неосуществимости его желаний, пламя тоски вспыхнет с еще большей силой и опустошит все. Такому человеку следует помочь, облегчить его положение, пойти на уступки. Аустра решила заняться этим.
— Алекси, пойдем немного прогуляемся, — предложила она. — Я попрошу Зете присмотреть за домом и сварить обед, тогда мы будем свободны до самого вечера.
— Хорошо, пойдем, — сразу согласился он.
Они вышли за ворота. Аустра повела мужа не как обычно на поля или в рощицу на выгоне, а к озеру. Трава уже давно была скошена, и на берегах его зеленела отава.
— Спускайся вниз, к воде, — сказала Аустра, когда Алексис остановился возле огромного валуна, на котором они иногда сидели. — Как ты думаешь, вода сейчас теплая?
— Конечно. Но не такая, как на морских отмелях.
Озерные заводи поросли камышом. Над круглыми листьями кувшинок вилась мошкара, в камышах изредка слышался всплеск выпрыгнувшей из воды рыбы — это озерная хищница — щука охотилась на окуней и другую мелочь.
— Ловля уже разрешена? — спросила Аустра.
— Конечно, запретный сезон кончился, — ответил Алексис. — После пятнадцатого июля можно ловить даже карасей и линей, а они нерестятся последними.
— Скажи, Алекси, тебе бы не хотелось когда-нибудь порыбачить на озере? У тебя ведь остались сети, да и с работой сейчас посвободнее.
Как загорелись у него глаза! Он старался скрыть радость, но губы невольно складывались в улыбку, и это яснее всяких слов говорило, насколько его взволновали слова Аустры.
— В самом деле, почему бы мне не заняться этим? — ответил он. — Странно, что я раньше не подумал.
— Ты был занят другими делами, — сказала Аустра. — Зато теперь у тебя будет время подумать о себе. Нам изредка к столу не помешала бы рыба для разнообразия. Ты же настоящий рыбак и сумеешь нас обеспечить.
— Пожалуй, да… — впервые за долгое время Алексис самодовольно улыбнулся. — Я займусь, ведь озеро пока еще наше.