Земля королевы Мод
Шрифт:
Уже прочитав вывеску и потянув на себя дверь я сообразила, что не помню ни имени, ни фамилии нашего участкового. Решив, что это наверняка можно каким-нибудь образом выяснить в самой милицейской конторе, я зашла внутрь. Внутри пахло людьми. Просто людьми, без различия их пола, возраста и социального статуса. Как-то ощущалось, что именно с ними, людьми, тут работали. В косметическом салоне, школе или магазине тоже работают с людьми, но иначе и с какой-то вполне определенной стороны. Здесь явно имелся элемент целостности, который в психологии красиво называется «холистическим подходом». Мне
Первые мои попытки прояснить ситуацию, естественно, ничего не дали, так как опыта обращения с данной конструкцией я практически не имела. – «Вы хотите оставить заявление?» «Кто вас вызывал?» «По какому вопросу?» «Выписки в восьмой комнате» и т.д.
Кроме милиционеров, по двум этажам ходило, сидело в очередях и иным образом распространялось еще довольно много людей. Все они были не то что бы плохо или бедно, но как-то равнодушно одеты, как будто бы им всем было абсолютно наплевать, что с ними еще в этой жизни будет, и единственное, что им осталось сделать, это получить какую-то справку в отделении милиции. Лица у большинства людей были темные и округлые, как сковородки. Может быть, все это только казалось мне из-за мертвенно-синего, мигающего освещения в коридорах.
Совершенно случайно я вдруг увидела спускающегося по лестнице знакомого молодого милиционера, того самого, у которого запутанные отношения с женским полом. Про него я точно помнила, что его зовут Андрей.
– Андрей! – окликнула я. – Здравствуйте. Можно вас на минутку?
Парень огляделся, узнал меня, улыбнулся и сразу же погасил улыбку, напустив на себя профессиональную серьезность.
– Здравствуйте, Анжелика Андреевна.
– Как хорошо, что я вас встретила, – искренне заметила я.
– Я тоже рад вас видеть, – дипломатично ответил милиционер. – Вениамин, кстати, (помните его? – он в аналитический отдел ушел) при случае просил вам передать привет и благодарность. У него там пока все хорошо складывается.
– Спасибо. Я рада за Вениамина. А у вас хотела узнать вот что: как зовут нашего участкового? Мне нужно его отыскать, а я, как на грех, ни имени ни фамилии не могу вспомнить.
– Карп Савельевич Спиридонов, – ответил Андрей.
– Спасибо.
Что-то в этом духе я и предполагала. Все-таки имя и его носитель, несомненно, связаны между собой больше, чем принято полагать в постиндустриальном обществе. Если тебя сорок лет зовут Карп Савельевич Спиридонов, то хочешь, не хочешь, на тебе это отразится. Интересно, как выгляжу со стороны я, без малого полвека проносив имя, похожее на пародию, и кличку, напоминающую о породистых лошадях?
– А что, Анжелика Андреевна, случилось? – напомнил о себе Андрей. – Зачем вам Карп Савельевич понадобился?
– Да, знаете, звезды нашептали… – рассеянно отмахнулась я. – Надо посоветоваться с земным человеком…
– Надеюсь, не еще одно убийство? – Андрей оставался серьезным.
– Тьфу, тьфу, тьфу! – искренне сказала я.
– Карпа Савельевича я сегодня не видел. Может быть, я на что сгожусь?
Я задумалась.
– Может быть. Как повернется. Хотелось бы надеяться, что милиционеры мне вообще не понадобятся, – я попробовала обернуть дело в шутку.
Андрей вежливо улыбнулся, но видно было, что моя острота его не впечатлила.
Карпа Савельевича я отыскала «на земле», недалеко от своего собственного дома. Сцена выглядела удивительно кинематографичной, правда, была исполнена несколько в стиле «ретро». Милиционер только что закончил «проработку» какого-то пацана, по виду – ровесника и духовного родственника Кирилла. Пацан шмыгал простуженным носом и чаял поскорее удрать. В моем обращении к участковому пацан видел нежданное избавление, и потому бросил на меня взгляд, исполненный почти обожания.
Карп Савельевич сразу меня узнал и даже, кажется, мне обрадовался. Впрочем, вполне возможно, что я лично тут ни при чем. Я допускаю, что немолодого милиционера, всю профессиональную жизнь проработавшего в низовых правоохранительных структурах, может радовать вид любого человека, дожившего до зрелого возраста, и тем не менее ни разу не нарушившего не только закон, но и правила общественного поведения. А я, несомненно, представлялась Карпу Савельевичу именно таким человеком.
– А, интеллихенция! – дружелюбно приветствовал он меня. – Как дела? А я – вот, веду профилактическую работу. Когда начинал, меня учили, что профилактика правонарушений – основа безопасности граждан. А как вот прикажешь с этими?… – он выразительно потряс подведомственного пацана. – Еще паспорт не получили, а уже половина уголовного кодекса, считай, в кармане. Безотцовщина, беспризорщина…
– У меня батя есть, – неожиданно возразил пацан. – Законный.
– И где ж он? – переспросил Карп Савельевич, выразительно глядя на меня.
– В тюрьме сидит, – будто вы не знаете! – огрызнулся мальчишка. – Мать сказала: оговорили его…
– Ага, – вздохнул Карп Савельевич. – Всех оговорили… Ладно уж, беги. И запомни: ты один у матери, больше никого нету. Одна ее надежда. Хоть восемь классов закончишь, в училище возьмут. На автомеханика пойдешь – будто я не знаю, как ты ловко машины разбираешь! А со специальностью и в армии полегче выйдет. Вернешься целым и живым, с руками, с ногами, с мозгами – будешь как человек жить. Может, тогда и мать на радостях от бутылки избавится…
Мальчишка, освободившись от сжимающей его плечо руки, мигом скрылся в подворотне, и последние напутственные слова участковый говорил уже в спину растворившейся в ранних сумерках фигурке.
– Охо-хонюшки, хо-хо! – Карп Савельевич потянулся и посмотрел на часы. Потом перевел взгляд на меня. – А у вас до меня дело, что ли? Чего ж? Опять по месту жительства? Да теперь у вас вроде и скандалить некому… прости, господи! А если вы насчет освободившейся жилплощади, так этим не я занимаюсь…
– Карп Савельевич, то, о чем я хочу с вами поговорить, не имеет отношения к жилплощади или коммунальным скандалам. Где мы могли бы…