Земля лишних. За други своя
Шрифт:
– Чисто.
– Чисто.
Значит, курильщик был, скорее всего, пушкарем с носа, отчаянно пренебрегавшим своими обязанностями. Я уже говорил, что страсть к курению на боевом дежурстве погубит мир? Говорил, но могу и повторить.
– Продолжаем движение.
Теперь мы подтягиваем тылы. Палуба безопасна, укромные места проверены. Возможно присутствие противника на верхней надстройке, и вероятно – на ходовом мостике внутри. Но начинаем проверку сверху. Мы с Бонитой подходим каждый со своей стороны к дверям в надстройку. С ней в качестве огневой поддержки Дмитрий, со мной – Раулито
Трап наверх только с нашей стороны, поэтому на проверку пошел Маноло. Совершенно бесшумно он поднялся по ступенькам, приподнялся над краем ограждения надстройки, держа автомат у глаз.
– Чисто.
– Продолжаем движение.
Маноло так же бесшумно спускается по трапу, занимает позицию перед дверью в надстройку. Теперь главное в чем? Понять, с какой стороны дверь открыта, а с какой – задраена изнутри, и тихо ее не открыть. Попробуем угадать… Если пушкарь с носа ушел курить на правый борт дисциплину нарушать, а трап наверх слева, то логично предположить, что открыта левая дверь. А экспериментировать не хочется – хочется как раз так вот тихо-тихо продвигаться дальше, без шума и взрывов. Даже в окна надстройки заглядывать опасно – а ну как там кто-то сидит и как раз в окна пялится – даром что света нет внутри? Тогда для него окна как экраны: любой силуэт на фоне неба будет как фигура из китайского театра теней, контрастна и выразительна.
Маноло, согнувшись вдвое, подобрался к двери. Проверить, кто внутри надстройки, мы никак не можем. Не заглядывать же в окна, на самом деле! А фокусы с волоконными мини-камерами, просунутыми под дверь, на кораблях, с их комингсами и дверями с кремальерами, не работают. Маноло слегка поворачивает ручку двери. Открыто. И одновременный доклад с противоположного борта:
– Закрыто.
Ну и прекрасно, зато легальный предлог держать Бониту подальше от драки. Это планом тоже предусмотрено.
– «Синие» и Дмитрий, через корму – ко мне. Бонита – контролируй дверь. Каждый идущий через нее без радиоопознания – враг.
– Есть.
– Есть, есть. – Это братья и Дмитрий.
Маноло вопросительно смотрит на меня. В принципе, нам ждать остальных не обязательно. За дверью два помещения. Вытянутая кают-компания с санузлом в торце – и трап на этаж выше, на ходовой мостик. Братья захватывают ходовой, я – контролирую кают-компанию. Но это работает при условии, что не начнется заваруха. Дверь на жилую палубу узкая, за нею – узкий коридор, который простреливается насквозь. Поэтому – никаких импровизаций, от плана – ни на шаг.
Я отрицательно качаю головой. Никакой самодеятельности. Тем более что с кормы, согнувшись и совершенно бесшумно, идут трое. Порядок восстановлен.
– Входим. Раулито, держать дверь. Бонита, как у тебя? – продолжал командовать я.
– Чисто.
– На счет три.
Все занимают позицию у уже открытой, но прижимаемой к комингсу вручную двери. Нельзя открывать заранее: это может вызвать сквозняк и привлечь внимание раньше времени.
– Раз, два, три! – Я с каждым счетом откидывал один палец из сжатого кулака. – Вперед!
Дверь быстро, но бесшумно распахивается. Хорошо, что порядок на судне: петли смазаны. Двое братьев входят, направляют стволы в разные стороны, затем следом за ними мы с Дмитрием, тоже в разные стороны, затем снова братья. Перестраиваемся на ходу, братья опять вперед, я – за ними, замыкающим, идем к трапу. Дмитрий, Маноло и Луис пересекают пустынную кают-компанию в сторону трапа на нижние палубы, блокируют выходы. Все почти без звука – лишь резиновые подошвы слегка поскрипывают, но звук судовых дизелей это начисто перекрывает.
Сверху на трап падает рассеянный свет – видимо, вахта при дежурном освещении работает. Начинаем подниматься по трапу. Тихо-тихо. Хорошо, что на трапе ковровое покрытие, даже и без того бесшумные шаги братьев глушит. Первым идет Игнасио, за ним – Карлос. Я – третьим, замыкающим. Я не штурмовик, мое дело – огневая поддержка, случись чего.
Когда голова Игнасио поднимается над срезом ступеньки, все замирают. Игнасио поднимает ладонь с двумя отставленными пальцами. Понятно: на мостике двое. Мысленно молюсь, чтобы Игнасио не смотрел на них пристально, раз уж они нас до сих пор не увидели. Многие люди способны чувствовать пристальный взгляд. Я это точно знаю – сам такой.
Игнасио медленно поднимает оружие на уровень глаз, плавно, по-кошачьи переставляя ноги, поднимается по лестнице. Следом за ним, такими же отточенными шагами, идет Карлос. Мне пока ничего не видно, кроме ног Карлоса, но никакого шума нет – нас все еще не видят. Братья поднимаются в саму ходовую рубку, мне тоже удается в нее заглянуть. Действительно двое, в светлых брюках и белых рубашках, рассматривают на радарном экране отметку нашего траулера. Вот спасибо – не ожидал от «Ниньи» такой неожиданной помощи. Мы просто заходим по пружинящему покрытию пола дежурной вахте за спины.
Они тихо переговариваются по-арабски, нас не видят. Везет нам – дальше некуда. Даю команду к атаке: жестом. Игнасио и Карлос делают шаг вперед, раздается негромкая возня, хрип, и оба обитателя ходового мостика оказываются на полу, оглушенные и обалдевшие. Я быстро прикидываю, кто из них может быть капитаном. Явно немолодой мужик с бородой. У него какие-то нашивки на белой рубашке. У второго – такие же, но числом поменее. Быстро вынимаю из маленького футляра на рукаве шприц-тюбик с ослабленным паучьим ядом-транквилизатором, колю второго в шею. Крепкий сон на пару часов обеспечен. Гораздо проще и быстрее, чем связывать брыкающегося противника. Капитан или тот, кого мы капитаном считаем, даже не дергается, только смотрит на нас совершенно обалдевшими глазами. Карлос держит его сзади, зажимая рот рукой в перчатке, Игнасио поднес к лицу нож с черным лезвием. Это действует: это пугает.
– Капитан? Ты – капитан? – спрашиваю я его по-английски.
Капитаны все английский знают – это даже здесь язык международный, без знания английского капитаном «Звезда Рияда» даже в гавань Базы бы войти не смогла. Обязан понимать меня.
Бородач кивает головой. Понимает. Ладно, теперь подробности:
– Сколько человек на корабле?
Он смотрит на меня, по глазам не поймешь даже – слышал ли он вообще, о чем я его спросил?
– Сколько людей на судне?
Игнасио подносит нож ближе, к самому глазу.