Земля лишних. За други своя
Шрифт:
Временами нас изрядно болтало, были участки сильной турбулентности, и однажды мы пролетели через грозовой фронт, наблюдая с высоты трех километров, как в почти черном покрывале сплошных туч под нами вспыхивают ослепительно-белые разряды молний. В атмосфере было так много электричества, что мы даже теряли сигналы навигационных радиомаяков и прокладывали курс по хронометру и гирокомпасу. К счастью, после грозы маяки снова стали заметны на экране сканера, мы не заплутали, а уже к середине дня достигли аэродрома Аламо.
Над Аламо дул сильный ветер, причем по направлению нашей посадки, поэтому Уилл Хитфилд, сидевший
К нам на старом-старом «сабербене» подъехал Уилл, дежурно выругал нашу пилотессу за хулиганство, загрузил багаж в свою машину и отвез нас к сиротливо и одиноко стоящему у ворот «фольксвагену». Жизнь на аэродроме Аламо уже замерла до следующего сухого сезона, мы, скорее всего, приземлились последними. Сейчас нашу «бонанзу» закроют в ангаре – и все, больше никакой летной активности здесь не будет. Будут возиться со своими самолетами их владельцы в сухих ангарах, занимаясь профилактикой, тюнингом, украшательством – только не полетами. Готов поспорить на что угодно, что здесь же проведет большую часть периода дождей и наша Джей-Джей.
Наш багаж переместился в багажник «фольксвагена», и мы втроем расселись в тесном салоне, под гремящим от дождя туго натянутым брезентовым верхом. Стекла машины мгновенно запотели, поэтому мне пришлось включить печку и направить обдув на ветровое стекло. На стекле появились прозрачные пятна, постепенно распространившиеся до его верхней границы, стало возможно разглядеть дорогу перед собой, и мы поехали домой. На дороге уже собирались большие лужи. К счастью, участок до аэродрома успели засыпать гравием и укатать его, поэтому колеса не вязли в местной рыжей глине, так что мы бодро неслись к городу, поднимая колесами столбы брызг.
Мы завезли домой Джей-Джей, которую там встретил Джо. Джо знал о том, что Джей-Джей предстоит поучаствовать в драке, и он лишь вопросительно посмотрел на меня, пока его дочь выбиралась из машины и вытаскивала сумку и брезентовый чехол с автоматом. Я исподтишка, чтобы Джей-Джей не возгордилась, показал ему большой палец – мол, замечательно, все прекрасно, семейное воспитание на уровне, и твоя девочка – прирожденный убийца. Шучу, шучу, в этом мире все такие.
Затем мы поехали домой, загнали машину под навес во дворе, где уже стояли моя «семисьпятка» и Бонитин пикап «бандейранте», и затем пошли домой. Обедать, отдыхать, читать, смотреть кино, возиться с оружием, в общем – проводить время. У нас впереди был долгий-долгий дождливый отпуск.
Суверенная Территория Техас, город Аламо
22 год, 36 число 11 месяца, вторник, 14.00
Последнюю неделю дождь лил вообще без перерыва, лишь усиливаясь время от времени или немного затихая. Ветер же не унимался вовсе, и мне было прекрасно слышно, как он швырял в оконное стекло целые пригоршни тяжелых дождевых капель. Я сидел в магазинной мастерской и изучал руководство по эксплуатации ночного прицела «ATN Crusader». Последний покупатель заходил сюда пять или шесть дней назад, Скотта я отпустил домой: все равно ему здесь делать было нечего, а Бонита была дома, на втором этаже, и колдовала над обедом.
Вообще-то я даже прибавил пару-тройку килограммов за сезон дождей, потому что мы двигались сейчас меньше, зато ели от скуки больше. Если бы не частый и энергичный секс, я бы вообще растолстел, наверное, хоть и не предрасположен. Еще мы с Бонитой решили после окончания сезона дождей официально пожениться. Мечты о большой свадьбе – это хорошо, но все же остаются мечтами, а лично мне хотелось законно называть Марию Пилар Родригез своей женой. И, похоже, ей хотелось того же самого в отношении меня. В конце концов, все вокруг считают нас мужем и женой, и лишь мы вдвоем знаем, что это не так. Не годится.
Я отложил руководство в сторону, в круг света от настольной лампы. День-деньской на дворе, но темень – как в сумерки. Подошел к кофеварке, набросал в металлический фильтр из кофемолки свеженамолотого кофе, воткнул фильтр в гнездо и повернул рукоятку до упора. Нажал на клавишу с изображением кофейной чашки, и насос кофеварки загудел, выталкивая в чашку струйку темно-коричневого, крепкого и ароматного «эспрессо». Хорошо, что кофе у нас запас большой, не надо раньше времени ехать за ним в магазин. За время вынужденного домоседства я стал заядлым кофеманом.
Запах кофе распространился по всему магазину. Я взял чашку и подошел с нею к окну, отпил глоток. Улица за окном была почти пустынной. Проехал лишь «хамви» из управления шерифа, и вдалеке пробежал человек, одетый в «rain suit» – «дождевой костюм», самый настоящий непромокаемый комбинезон. Такие костюмы и глухие накидки куда удобней обычных зонтиков при таком ветре. Ветер был настолько сильный, что, стоя вблизи от окна, можно было слышать, как тихо гудит стекло под его напором. А временами как будто даже потрескивали щитовые стены дома. А зонтики он мгновенно выворачивал, вырывал из рук и уносил в дальние дали.
Вот и закончился, пожалуй, мой первый год жизни в этом мире. Через четыре дня наступит Новый год. Новый год нового мира. Почему Новый год здесь в самый разгар самого плохого времени года? Всего лишь потому, что первых людей в этом мире угораздило очутиться здесь в разгар сезона дождей. Не могли подождать и начать летосчисление с середины лета, например? Мы будем праздновать Новый год в ресторане Стрелкового клуба, где для нас двоих и Джо с Джей-Джей уже забронирован столик. А Джо будет не один: он начал встречаться с некоей Ив Логан, помощницей шерифа Мерфи, среднего роста худенькой и симпатичной блондинкой тридцати четырех лет, очень, очень милой женщиной. Джей-Джей, к счастью, она тоже нравится, и самой Ив очень нравится наш суровый авиатор. Ожидается прекрасный стол, много музыки и даже фейерверк, несмотря на то что весь мир промок насквозь. А весь ли? Мы ведь даже не знаем, как далеко на север и юг тянется этот континент. Мы даже не знаем до сего времени, есть ли в этом мире другие континенты. Мы не знаем, какой там климат, какие там земли и какие животные водятся, потому что мы знакомы лишь с областью этого мира, с севера примыкающей к экватору. И все.