Шрифт:
38 число 2 месяца 23 года, понедельник. Суверенная территория Техас, г. Аламо 16.00.
Дороги уже просохли. Последний более или менее сильный дождь побрызгал с неделю назад, а теперь наступал сухой сезон и приход настоящей жары уже не за горами. А пока так, просто тепло. И хорошо. Нет, действительно хорошо, потому что все вокруг словно заново родилось. Выцветшая до желтизны саванна зазеленела, налилась соками, и на сочных травах раскармливались огромные стада антилоп и рогачей, от птиц в небе словно не протолкнуться было — все радовалось завершению сезона дождей, а вместе с ним — очередного
Приближению нового лета радовались не только звери, но и люди. Лета? Все верно, потому как тут всего два сезона — длинное лето и сезон дождей, который куда этого самого лета короче. Правда, весь этот сезон с небес льет так, что воды саванне на весь год хватает. Поэтому она и остается саванной, а не превращается в пустыню.
Лужи быстро исчезали с улиц городка, еще не мощенных, а так, покрытых слоем укатанной глины вперемешку с гравием, хозяйки снова принялись наводить порядок во двориках, а разлившаяся и бурно несущая свои воды в сторону Залива река понемногу начала возвращаться в привычные берега. Распахивались окна домов, и защищавшее от дождя и ветра стекло сменялось противомоскитной сеткой. Люди возились во дворах, играли на улицах дети, радующиеся возможности делать это без дождевиков, у кафе и баров открывались веранды, а под навесы выставлялись столы и стулья.
Сегодня в Аламо пришел первый конвой. Первый — это в смысле с начала дождей, потому что в дожди никто никуда не ездит, разве что от дома до бара. И вот десяток грузовиков в сопровождении всего лишь одного “хамви” с пулеметом прикатил из Вако, столицы Суверенной территории Техас. Ничего такого особо нужного и экстренного они не привезли, но… все равно товар. Все равно жизнь, до того замершая и замкнувшаяся в рамках пусть и симпатичного, но маленького городка, снова раздвинула свои пределы.
Площадка конвоев хорошо была видна из окна приемной доктора Мартинеса, и мы с Бонитой, стояли возле него, обнявшись, глядя, как выбираются из кабин машин водители, как обнимаются, хлопая друг друга по спине, со встречающими. А что, почти что праздник.
В приемной было тихо, прохладно, круглые часы на стене едва слышно тикали, отсчитывая секунды. Пальма в кадке в углу, стойка с журналами, светлые диваны, кулер с водой.
— Смотри, Джо, - сказала Бонита, показав пальцем.
К конвою подъехал грязно-зеленый пикап “шевроле” на мощных колесах, водительская дверь распахнулась и оттуда выбрался Джо — наш друг, партнер по бизнесу, да и просто коллега. Рослый, коротко стриженый, в светлых брюках хаки и черной футболке. К нему подошел кто-то из приехавших с конвоем, они заговорили, не забыв похлопать друг друга по спинам.
— Он какие-то запчасти ждал так, что спать не мог, кажется, - отозвался я.
Собеседник Джо откинул полог тента на грузовике, залез внутрь и начал подавать оттуда картонные коробки, увесистые с виду, которые Джо укладывал в пикап.
— Теперь уснет спокойно?
— Наверное.
Я обнял ее за талию и притянул к себе ближе. За спиной открылась дверь и голос медсестры доктора Мартинеса, высокой и тощей блондинки Хэйзел, пригласил Бониту войти. А я остался ждать в приемной, усевшись на диван и достав из сумки книгу. Думаю, что ожидание не пять минут займет. Можно бы пойти прогуляться, с тем же Джо пообщаться, но вдруг понадоблюсь зачем-нибудь?
Дверь была толстая, из-за нее ни звука не доносилось. Читалось из-за волнения плохо, все время ловил себя на том, что каждый абзац читаю по два-три раза, и все равно не запоминаю, о чем там речь. Закрыв книгу, встал у окна, рассматривая суету у конвоя. Джо уже не было, но было много других знакомых лиц, и я несколько минут играл сам с собой в игру, пытаясь угадать, у кого там сейчас какие дела. Постепенно толпа рассасывалась, грузовики разъехались кому куда нужно, осталось всего несколько человек, в пешем порядке направившихся в “Джимми’з” - ближайший бар. Обмыть, видать, “приход весны”.
Да, теперь жизнь снова оживится, а то на время сезона дождей Аламо погрузился в спячку. Не так и плохо было, если честно, я прекрасно отдохнул после всех событий прошлого жаркого сезона, который для меня оказался действительно жарким, таким, что и спечься недолго. Но все завершилось благополучно, а вынужденное домоседство лишь привело к тому, что сейчас душа жаждала деятельности. Да и планов на этот сезон хватало, даже в их список страшно заглядывать.
Для начала мне надо в ППД сгонять, как раз с первым попутным конвоем. Поскольку я “слуга двух господ”, мне надо будет еще эти самые планы как с одним начальством утрясти, так и со вторым. А учитывая, что отношения между этими “господами” сложные, утрясать тоже будет нелегко. И главное, тот факт, что я сижу между двух стульев, мое начальство с обеих сторон удовлетворяет. Похоже, что им кажется, что такое положение дел позволит избежать конфликтов там, где их можно избегать. Не лишено смысла, но и риски для меня и моей команды от этого повышаются. Понятно, работа у нас такая, что без риска никак, но хотелось бы его минимизировать по возможности. В конце-концов, я женат, и мне есть для кого жить.
Да, в сезон дождей мы зарегистрировали брак, то есть все же поженились. Пошли к преподобному Куимби, и “расписались”, призвав в свидетели Джо и его дочь Джей-Джей. Не по церковному ритуалу, а по гражданскому, но это тоже здесь считается. И мы здесь все же не совсем местные, так что преподобный отнесся с пониманием. Так что отношения мои с Бонитой теперь абсолютно законны, и от обязанностей супруга, какими бы они ни были, мне уже не отвертеться.
Дверь за спиной распахнулась и в приемной материализовалась Мария Пилар Родригес, она же Бонита, с видом таинственным и явно довольным.
— Ну?
Она подняла правую руку и показала четыре пальца.
— Четыре недели.
— Золотая!
– раскинул я руки для объятий.
– Дай обниму! А когда пол узнаем?
Ответил появившийся следом за Бонитой доктор — невысокий полноватый мексиканец, выросший, впрочем, в штате Нью-Мексико и получивший свой диплом врача в университете Аризона Стэйт:
— Надо примерно до двадцать третьей недели подождать. Потерпишь?
— Док, а куда я денусь?
– обернулся я к нему, продолжая обнимать уже начавшую вырываться Бониту.
– Есть другие опции?
Тот лишь развел руками. А на нет и суда нет. Да мне все равно, если честно, кто бы ни был. До сорока одного года дожил, а все в холостяках и без детей. По мне так уже критический срок, позднее и нельзя. Вот так прикинуть если, что водишь ты ребенка в школу. У всех отцы как отцы, а у твоего — старый пердун. Он, понимаешь, жил для себя, а на старости лет сообразил, что детей хочет.
— Ты счастлив?
– требовательно спросила Мария Пилар все же вырвавшись.
Вместо ответа я снова сгреб ее в объятия.