Земля наша велика и обильна...
Шрифт:
– А когда он увидит, что у вас в кабинете никого?
– Вот пусть и увидит.
Машина премьера прибыла в четыре часа, на входе в офис сразу же столкновение: с премьером попыталась пройти целая шобла советников и телохранителей, но наши стражи остановили всех, а когда те заартачились, на них взглянули обнаженные стволы. И по глазам охраны было видно, что применят не задумываясь, только дайте им малейший шанс. Здесь всего лишь премьер, а они охраняют человека, круто меняющего всю земную цивилизацию.
Раздраженный премьер вынужден был в одиночку преодолеть
Юлия жалела его отчаянно, все-таки красавец мужчина, манеры безукоризненные, костюм сидит, как собственная кожа, выбрит и подстрижен, галстук в тон носкам и манжетам, выждала не больше трех минут, робко поинтересовалась у меня по телефону, нельзя ли насчет премьер-министра, я поколебался, надо бы подержать еще, вдруг да не прочувствовал, наконец сказал со вздохом:
– Ладно, впусти.
Когда премьер вошел, сопровождаемый Юлией, я некоторое время сидел в кресле, глядя на них, затем встал, глядя на Юлию, сказал нейтрально-доброжелательно:
– Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Вот сюда, а можете и вот сюда…
Оба кресла стоят, как по правилам этикета надлежит принимать посетителей ниже по рангу, с которыми не связывают никакие дружественные отношения и не будут связывать.
Премьер пару долгих мгновений смотрел на меня из-под низко опущенных бровей, изучал, будто ждал, что вот сейчас встану навытяжку, я стоял расслабленный и чуточку скучающий, мол, ко мне всякие премьеры и президенты ходят, как гуси стадами на водопой, вежливо улыбался, но так же улыбаются и официанту, наконец сел, выбрав кресло ближе к краю стола, что по этикету вроде бы создает доверительную атмосферу.
А вот фиг тебе, я сел в свое председательское кресло и слегка отодвинулся, четыре колесика бесшумно отъехали на какой-то там ангстрем. Ерунда, но важно показать, обозначить движение.
– Слушаю вас, – произнес я так же доброжелательно. Взгляд, который я бросил на часы, красноречиво показывал, что мне по фигу, что он премьер, через пять минут начнется трансляция футбола… или не футбола, но все равно у меня есть поинтереснее дела, чем сидеть и смотреть на красавца мужчину.
Он уже держал себя в руках, заставил лицо раздвинуться в улыбке, особенно постарались губы, а у глаз появились так называемые добрые морщинки.
– Я давно хотел познакомиться с вами, – произнес он дружелюбно, – но все что-то да мешало. Мы могли бы, конечно, раньше, если бы вы нашли время выбраться к нам в Кремль. У нас там много диковинок, вы не были бы разочарованы.
Я вздохнул.
– На свете много диковин, все не пересмотришь.
– Вы такой нелюбопытный?
– Я вообще не любопытный, – подчеркнул я. – Любознательный – да, но и то в пределах, так сказать.
– А пределы, позвольте поинтересоваться… – сказал он осторожно.
Я покачал головой.
– Извините, зачем я вдруг да взял бы и раскрыл перед вами карты? Нет уж, нет уж.
Он вздохнул, сильное волевое
– Китай провел очередные военные учения, – сказал он вдруг. – Не знали? Плановые, о них сообщалось заранее, и не вблизи границ, тоже вроде бы нет повода волноваться. Однако эти военные учения участились, в них принимает участие все больше народу, прямо по экспоненте, а характер учений таков, что китайская армия не только защищается, как она делала на всех учениях и о чем постоянно писали ее газеты, но и активно нападает.
Я кивнул.
– Это не новость. Все средства массовой информации сообщали. И даже вели репортажи с учений.
– Но впервые, – подчеркнул он, – состоялись учения сразу в трех регионах Китая! Также впервые в них участвовала практически вся армия. Этому тоже есть свое объяснение, но позвольте обратить ваше внимание на протяженность нашей границы с Китаем! Для ее охраны нам пришлось бы поставить все население России, включая стариков и грудных детей, и то на границе остались бы щели. Где бы мы ни сосредоточили армию, китайские войска всегда могут пройти в другом месте практически без боя.
Я снова кивнул.
– Знаю. Вы хотите сказать, что виноваты мы, националисты?
– Да, – отрезал он. – Уже дано указание Генеральному прокурору возбудить против вас дело.
Я ощутил смертельный холод, проговорил тихо:
– На каком основании?
Он ощутил мой страх, торжествующая улыбка коснулась красиво вылепленных губ.
– Прокуратура предлог найдет. Особенно если приказ исходит от президента лично. Мы не дети, понимаем, верно?
– У вас ничего не выйдет, – ответил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Нельзя арестовывать кандидата в президенты… и как раз такого, у кого все шансы победить на выборах! Вы опоздали. Поезд ушел.
Он покачал головой, не соглашаясь, но тут же сменил тему:
– Кстати, президент очень заинтересовался вашими организаторскими способностями. Я уполномочен предложить вам любой пост в правительстве.
Он замолчал, глядя на меня неотрывно, я чуть расслабил занемевшие плечи, спросил все еще тихо:
– Включая даже вашу должность?
Он кивнул, все еще не отрывая от меня взгляда.
– Президент предположил, что вы можете это сказать. Как видите, он у нас стратег, умеет высчитывать не только ходы – даже мысли соперников.
– И что же?
– Можно и это, – ответил он с неохотой. – Есть запасной вариант. Через четыре года президент уходит, отбыв свои два срока, а я, за то что уступил вам пост без трений, получаю президентство. За долготерпение, кстати. Ведь мне четыре года придется быть на должности хоть и высокой, но пониже. Или пойти временно в олигархи.
Он усмехнулся при последних словах, в самом деле понижение, ведь сейчас он и премьер, и олигарх, разве что олигархия вертится без его непосредственного участия, записанная на родню или вообще на подставных лиц.