Земля Павшего
Шрифт:
Годвин снова начал расспросы... за эту поездку он услышал о природе магии больше, чем знал прежде. Джегед описывал то коротко и сухо, то, увлекшись, с красочными подробностями, как устроен мавзолей Павшего внутри, как охраняют неподвижное тело, обернутое в черные пелены, да какие ритуалы следует совершить, чтобы миновать ограду святилища...
– Но это все внешнее, – заметил воин, когда они сидели за ужином в деревенской корчме, где остановились наконец на ночевку. – Ну а вот эманации, о которых ты говорил вчера? Что они собой представляют? Ты сравнивал с вонью.
– Это я нарочно взял привычный для тебя пример, – без улыбки промолвил Джегед, – чтобы было легче вообразить. Представь себе, что человек, лишенный
– Ну я бы сравнил со вкусом...
– Так вот, с магией – еще дальше от знакомых каждому чувств. Я могу сказать иначе: как объяснить глухому звук? Он ведь и тебя не слышит! Как ты дашь ему понять, что такое высокий мелодичный напев, и чем он отличается от глухого рычания? Магия разлита в пространстве, и я ощущаю ее присутствие, не задумываясь – как ты дышишь. Я чувствую. Я ощущаю, что на севере, в Марвоке, фон очень слабый... даже здесь эманации гуще и насыщенней. Лишь день пути – а разница велика! А ближе к Уртахе, к гробнице Павшего – еще сильней и явственней.
– Стало быть, вы, колдуны, наделены еще одним чувством, – промямлил Годвин, – а мы по сравнению с вами, словно калеки, поскольку этого чувства лишены. Должно быть, вы презираете нас, простых смертных?
Джегед задумчиво поглядел на приятеля, будто прислушался к собственным ощущениям, и медленно произнес:
– Мы жалеем вас.
Помолчали. Годвин оглянулся – оказывается, на приметную парочку глазели прочие постояльцы. Еще бы, не каждый день в бедной корчме остаются на ночлег этакие путешественники...
– А скажи, Джегед... – начал снова воин.
– Годвин, – бледные губы колдуна раздвинулись в вымученной улыбке, – я ценю твои старания, я понимаю, что ты не желаешь оставлять меня наедине с тоской по брату... но... давай я лучше просто напьюсь?
Годвин в этот вечер тоже напился. Он всю жизнь считал себя баловнем судьбы. Младший сын небогатого дворянина – так же, как и Джегед, не имеющий прав на наследство, – он тем не менее был обласкан иными дарами фортуны: был ловок, красив, удачлив в игре, отлично владел оружием, неизменно нравился женщинам и умел внушить уважение мужчинам. Впервые Годвин осознал, что чего-то лишен, почувствовал себя неполноценным. Калекой. Как непривычно и как обидно!.. И как несправедливо!
Путешествие продлилось пять дней. Друзья не задерживались нигде, то пускали коней рысью, то переходили на шаг... Закончились северные пустоши, теперь дорога проходила по густонаселенным центральным областям королевства. Тракт здесь был куда оживленней, иногда приходилось останавливаться – вместе с вереницами путников и повозок ждать перед мостами и перекрестками.
Справа и слева тянулись поля, если приходилось пересекать реки – то по добротным каменным мостам. На каждом – сборщик мостовой подати. Считалось, что гроши, которые сыплются в кружки, идут на ремонт мостов. Лоснящиеся лица сборщиков заставляли усомниться в этом... но мосты содержались в порядке.
Ночевали друзья теперь не в убогих корчмах, а на городских постоялых дворах – и всякий раз неизменно напивались. Еще регулярно добавляли в кабаках и тавернах по пути... Так что к башне Скарлока они прибыли изрядно утомленные не столько дорожными трудностями, сколько похмельем.
Башней Скарлока называлось это место, но от убогих жилищ северных колдунов, вроде каланчи бедняги Греспена, оно отличалось, как рыцарский замок отличается от придорожного камня. Строение, в котором Джегед появился на свет, возносилось к небесам и, казалось, царапает облака, рвет их в клочья. Огромная рукотворная скала в тридцать этажей, сооруженная без применения магии еще до того, как Павший спустился с небес. Древняя, как само королевство, башня. Основание ее занимало столько места, сколько требуется для большой деревни, но стены сходились к вершине – плавно, без уступов, едва заметно для глаз, если глядеть на башню Скарлока издали. Если смотреть, стоя у подножия, то вовсе незаметно. Верхний этаж представлял собой небольшую площадку под прохудившейся кровлей – когда-то здесь несли караул наблюдатели, следили, чтобы не подобрался незамеченным противник. Этот обычай ушел в прошлое, враги давно не подкрадывались к башне Скарлока тайком, а обитатели ее научились следить за округой иными способами. К их услугам были магические зеркала, хрустальные шары и прочие колдовские приспособления. Дары Павшего.
Четыре деревни окружали башню Скарлока, каждую отделяла лига от подножия, сложенного из черного камня. Ровно лига, ни больше ни меньше. Крестьянам было запрещено строить жилища ближе к башне. Еще дальше лежал город, который также назывался Скарлок. В городе Джегед с Годвином напились в последний раз.
В деревнях и городе жили люди, считающие обитателей башни своими господами. Так повелось испокон веков, и ни явление Павшего, ни недавние смуты – ничто не в силах было изменить этот порядок. Когда господа из башни Скарлока обрели магические способности, древний уклад стал только крепче.
В городе – том, который также назывался Скарлок, – Джегед с Годвином оставались часа три. Сидели в трактире. Пили немного. Годвин догадывался, что приятель никак не решится явиться в башню... он не торопил Джегеда. Колдун в самом деле боролся с сомнениями... несколько раз он поймал на себе странный взгляд трактирщика – старик будто старался привлечь к себе внимание клиента, заглядывал в глаза, но боялся заговорить первым. Странный старик. «Вот так и я, – подумал Джегед, – сижу, жду невесть чего... странно, должно быть, выгляжу». Трактирщика маг не помнил. Живя под отчим кровом, юный Джегед нечасто показывался в городишке и, разумеется, не останавливался здесь на ночлег. Да и теперь, изредка наведываясь в родные края, сразу направлялся в башню Скарлока... Наконец колдун решился.
Когда они выехали из городских ворот, тучи, разорванные верхушкой башни, разошлись и открыли солнце. Блики пробежали по черной поверхности – от земли до самых небес.
Годвин поглядел и сказал: «Ого!» Он почувствовал: в такой башне живут иначе, не так, как везде... не так, как привык жить он, Годвин. В такой башне все элегантны и красивы, все изъясняются сентенциями и многозначительными жестами. В такой башне – другое место... и другое время.
Их ждали. Обитатели башни Скарлока заранее знали обо всех, кто приближается к их твердыне. Если, конечно, пришелец не обладает магией более сильной, чем чары хозяев – как это произошло пять дней назад. Но Джегеда и Годвина ждали.
Окованные медью старинные ворота распахнулись, гости спешились. Молчаливые слуги приняли поводья и проводили Джегеда с Годвином к лестнице. На втором этаже встретили хозяева. Вдова шагнула навстречу Джегеду и протянула костлявые желтые ладони. Маг осторожно обнял женщину, чтобы не придавить закованными в доспехи руками к закованной в доспехи груди. Племянник оказался угрюмым худощавым юношей. Он с трудом стоял, опираясь на костыль, правая рука была заключена в лубки, а голову окутывали бинты, пожелтевшие от пропитавших их магических бальзамов. Последней приветствовала гостей девушка, младшая дочь покойного. Едва взглянув на нее, Годвин приободрился. Стащил шлем, тряхнул кудрями – в общем, привычно повторил то, что всегда проделывал в подобных ситуациях. Юная хозяйка башни Скарлока показалась воину прелестнейшей из всех встречавшихся ему дев. Совсем юная, лет шестнадцати, с тонкими чертами, хрупкой фигуркой и белокурыми волосами. Ни на мать, ни на брата Олла не походила... и уж тем более не походила на хмурого дядю. Она умела и любила улыбаться. Даже теперь не могла сдержаться.