Земля предков
Шрифт:
– Но они не были и данниками Водимира! – заявил Хрёрек.
– Я не могу защищать тех, кто не мой! – возразил Гостомысл, и я понял, что спор этот возник не сегодня.
– Люди, которых Водимир делает своими холопами, и люди, которых он продает эстам, свободные люди! – не сдавался конунг. – Раньше они торговали с нами, мы богатели и становились сильнее. Теперь сильнее становится Водимир. Если не дать ему укорот, то придет день, когда он явится сюда и сделает своими холопами нас!
– Так уж и холопами, – пробормотал
Он не хотел спорить. И драться он тоже не хотел. И еще я видел: у него что-то болит внутри, и боль эта мешает князю думать.
– Ты говорил, что твой скальд хорош, – сменил тему Гостомысл. – Пусть он споет нам. Я давно не слышал ваших сказителей.
Тьёдар тут же полез за своей музыкальной доской, а я сжал кулаки и постарался притупить слух. Драпа о Волке и Медведе. Убил бы!
Ну да, всем понравилось. Как всегда. Мои бойцы так даже подпевали. Медвежонок прям-таки источал самодовольство.
«Это я! Я! Это всё про меня!» – было написано на его квадратной физиономии.
Тьёдара поощрили. Кубок поднесли, Гостомысл колечко подарил. Потребовали «на бис!».
Но скальд двинулся дальше.
– Новая драпа! – провозгласил он. – О величайших героях, которые вдесятером встали против целого войска Мьёра-ярла из Сконе, причем одной из десятерых была женщина-воитель, прекрасная Гудрун, дочь Сварё Медведя.
Ого! Этого даже я не слышал. И уже не экспромт – серьезная работа.
Впрочем, стиль Тьёдара остался прежним. Неумеренные преувеличения. Еще более неумеренные, потому что у скальда появилась возможность вплести в повествование себя. Надо ли говорить, что мы все убивали врагов десятками, а Гудрун по собственной инициативе вступила в бой с Мьёром-ярлом и двумя его лучшими воинами и прикончила всех троих. Медвежонок поначалу хмурился – его в драпе не было. Но появился и он. Как раз когда разъяренные гибелью ярла от руки женщины хирдманы Мьёра навалились на нас с особенной яростью. И тут – явление Свартхёвди Медвежонка во всей красе. То есть где щитом взмахнет – там проплешина и трупы штабелем, где клинком хлестнет, там просека на двадцать шагов, а отрубленные головы и конечности – во все стороны.
– Я знал Мьёра-ярла, – сказал Хрёрек, когда похвалы скальду начали стихать. – Твоя жена действительно убила его?
– Да, – сказал я. – Всадила ему меч в живот. И одного хускарла Мьёрова тоже убила, а вот третий убил бы ее, но, слава богам, одна из моих рабынь-англичанок помогла: разрубила ему шею топором.
– Выходит, твой скальд правду спел, – пробормотал конунг. – Надо же, Мьёра-ярла убила женщина! Хотя кто еще мог родиться от крови Сваре и Рунгерд? Только валькирия. Хотел бы я на нее взглянуть. Почему ты не привез такую воительницу с собой, Ульф?
– Эта воительница во время того боя потеряла ребенка, – сказал я. – А сейчас носит второго! Хватит с меня таких геройств!
– Я
– Отказываться не стану, – ответил я. – Но пока – не заработал.
– Коли так, то у меня есть для тебя поручение, – сказал Хрёрек.
– Только для меня?
– Для всех вас, – он кивнул на «нашу» часть стола.
– Слушаю тебя, конунг.
– Князь, – поправил меня Хрёрек. – Князь Рюрик, так меня здесь зовут.
– Думаешь, Рагнарсоны…
– Рюрик, – с нажимом произнес человек, называвший себя природным Инглингом. – Князь Рюрик.
Ладно, мне нетрудно. Хотя не думаю, что, если Сигурд докопается до того, кто схитил его драккар, новое имя собьет его с толку.
– Корабль, который ты взял у эста, я у тебя куплю, – сообщил Хрёрек. – Цену скажу позже, после осмотра. А за рабов, которых ты привез, я могу заплатить прямо сейчас. Скажем… Полмарки за голову.
Маловато, конечно. В Роскилле они стоили бы вдвое, а в Бирке – еще дороже. Но я же не собираюсь ими торговать.
– Добро.
– Погоди, побратим, – у Медвежонка нюх на такие разговоры. – Конунг…
– Князь! – снова напомнил Хрёрек. – Рюрик.
– Можно ты пока останешься для меня конунгом? – попросил Свартхёвди. – Это ваше «Кнес» мне не выговорить. Мой брат, он очень добрый и очень щедрый, ты знаешь.
– Допустим, – согласился Хрёрек.
– Но еще есть я, которому приходится быть жадным и жестоким, чтобы наш род совсем не обнищал.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что о цене корабля со мной будешь говорить. И учти: это очень хороший корабль. Крепкий и чистый. Один только его парус стоит…
– Довольно! – махнул рукой Хрёрек. – Я тебя понял, сын Сваре Медведя. Но полной цены ты от меня всё равно не получишь. Я знаю, что у вас не хватит рук на два корабля, так что продавать его вам придется. Не понравится моя цена – ищи других покупателей. Но сначала я должен на него взглянуть. А теперь…
– Я не закончил, конунг! – не слишком вежливо перебил Хрёрека Медвежонок. – О корабле мы поговорим позже. Но кое-что я хочу обсудить прямо сейчас.
– Говори, – буркнул Хрёрек, не скрывая недовольства. Почуял, что мой побратим собирается залезть к нему в кошель.
И не ошибся.
– Ты хочешь, чтоб мы потрудились для тебя, верно?
– Это было предложение Ульфа. Ты против?
– Нет. Но я хочу знать, что ты нам дашь за службу?
– Землю? – предложил ярл.
– Земля – это неплохо. Земля здесь богатая, но ты – не конунг всех словен. И кто-то может позариться на то, что ты дал.
– А разве у тебя больше нет меча, Свартхёвди Сваресон? – поднял бровь Хрёрек.