Земля предков
Шрифт:
Варяги вернулись. И – ничего. Даже о том, что я пропал, Трувор узнал не от Хрёрека, а от Свартхёвди.
Короче, списал меня мой конунг. Решил, надо полагать, не обострять отношения с власть предержащими мира сего, то бишь с Водимиром и Гостомыслом. И это сделал человек, не побоявшийся бросить вызов самому Сигурду Рагнарсону ради истины, чести и защиты дальнего родича. Как так?
А так, объяснил Хрёрек, что он не намерен отдавать полноправных ладожских граждан на расправу моим кровожадным хирдманам.
Я обиделся. Очень. И напрямик заявил: это что ж получается? Когда хирдманы проливают кровь и гибнут ради интересов Хрёрека – это нормально. А когда они хотят спасти своего хёвдинга, то враз становятся кровожадными. И всякий житель Ладоги может безнаказанно злоумышлять против нас, а мы его тронуть не смеем, потому, блин, что Гостомысл будет недоволен?
А теперь вопрос: что для него, Хрёрека-конунга, важнее – недовольство Гостомысла или спасение меня, полноправного члена конунговой команды?
– Я больше не морской конунг! – отрезал Хрёрек. – Я – князь. Князь Рюрик. Эта земля – моя земля. И люди, которые живут в Ладоге, – и мои люди тоже. Ты или примешь это, Ульф Свити, или тебе придется уйти!
Я уставился на Хрёрека… Блин! Он был совершенно серьезен. Что ж, слово сказано. И я его услышал.
– Когда-то я знал одного ярла, – произнес я ледяным тоном. – Его звали Хрёреком Соколом, и он был настоящим ярлом, и мы все были готовы отдать за него жизнь, потому что знали: и он не пожалел бы жизни ради нас. Ни жизни, ни денег, ни доли власти. Этому ярлу я обязан жизнью. И готов был вернуть этот долг. Но возвращать оказалось некому. Ни ярла Хрёрека, ни Хрёрека-конунга больше нет.
Хрёрек мрачнел с каждым моим словом. Но не перебивал.
– Хрёрека нет, – продолжал я, не обращая внимания на то, нравится это конунгу или нет. – Его нет! Есть князь Ладожский Рюрик. И это – другой человек. Он не станет меня защищать, если в этом не будет выгоды для него. Но и я ничем ему не обязан!
Хрёрек еще сдерживался, но я видел: сейчас он взорвется. Ни за что не стал бы так себя вести, если бы передо мной был прежний Хрёрек Сокол. Не рискнул бы. Не посмел. Но – тем обиднее.
– Князю Рюрику я ничем не обязан! Он сказал: уходи! И я ухожу!
Развернулся и вышел за секунду до того, как воздух вздрогнул от рыка:
– Стоять!!!
Обойдешься! Смердам своим приказывай.
Я остановился на крыльце. Тут было хорошо. Уже стояли длинные столы, суетилась челядь, готовя пир. Мои хирдманы перемешались с варягами. Они – давние друзья. Братья по палубе. Знают друг друга подольше, чем меня. Одна спаянная команда.
Была. Пока Хрёрек не послал меня подальше.
– Свартхёвди! – окликнул я Медвежонка, сбегая с крыльца. –
– Да, брат!
Ни вопросов, ни сомнений.
Потом он, конечно, вопрос задаст… По первое число, не сомневаюсь. И имеет право. Он – такой же вождь, как и я. Мы – в равных правах.
Но когда-то он сам определил меня как старшего брата. И если я принял решение, не посоветовавшись с ним, значит, он его поддержит. По-любому.
И поддержал:
– Стюрмир! Хавгрим! Готовьте…
– Стоять, Ульф Свити! Я не закончил разговор с тобой!
В дверях терема стоял Хрёрек, он был в бешенстве.
Краем глаза я отметил изумление на лице Трувора.
И нескольких отроков из числа новеньких, теснившихся за спиной Хрёрека со специфическим выражением лица: «Кого тут порвать?»
Я развернулся. Положил руку на эфес «Вдоводела».
– Ты сказал мне: уходи, князь Ладожский Рюрик, – процедил я. – Больше нам говорить не о чем.
Если он скомандует своим мальчикам меня схватить, тут им всем и кирдык.
О том, что команда может быть дана не только зеленым отрокам, но и варягам, я сразу не сообразил.
Хрёрек был в ярости, но все же ему хватило ума такую команду не отдавать.
А может, он слишком долго был командиром и на подсознательном уровне знал: нельзя отдавать команду, в выполнении которой не уверен.
То есть мальчики-то кинутся. Они видели меня в деле, я же их обучал. Но в этом возрасте честь дороже жизни. А вот варяги… Не факт.
А я вот уверен. Мои люди будут драться за меня хоть с кем. Так же, как и я буду драться за них хоть с самим Сигурдом Змееглазым.
Но я смотрел в глаза Хрёреку и уже знал: моим бойцам не придется схватиться ни с варягами, ни даже с этими, новенькими. Наш конфликт с конунгом – это личное.
В прежние времена, до ранения, Хрёрек-ярл уложил бы меня в секунды. Он уложил бы меня, даже если бы пришел мой Волк. Лучшие воины Севера – берсерки. Но наилучшие – те, кто убивает берсерков, не впадая в священную ярость Одина. Хрёрек – из таких. Был. А что он сейчас – я понятия не имею. Ну, поглядим.
Хрёрек спрыгнул с крыльца. Легко.
Я увидел, как Харра Стрекоза перехватил сунувшегося следом за ним отрока. Это личное дело конунга.
Я сообразил: Харра был с князем, когда тот позвал меня к себе. Харра остался за дверьми, но он, несомненно, все слышал. Очень хорошо. Значит, по-любому наш с Хрёреком разговор не останется тайной. И при любом исходе поединка Хрёреку будет трудновато рассчитывать на доверие «старой гвардии». Во всяком случае, я так думаю.
Варяги сработали стремительно.