Земля предков
Шрифт:
– А я тебя не за стол звал! – отрезал боярин. – Я глянуть на тебя хотел. Поближе.
– Глянул? – усмехнулся я. – И как?
– Никак. Не любы вы мне, нурман! Зря приехали!
– Вот как? Слышь, Хавгрим, – произнес я по-скандинавски. – Ярл говорит: не будет у нас с ним любви. Не нравимся мы ему.
Палица развеселился.
– Ты ему скажи, хёвдинг, что он нам тоже не люб. Мы, скажи ему, женщин любим, а старого козла пусть его козлята уестествляют. Вон они какие румяные! – Палица сделал красноречивый жест, а потом похлопал по щеке отрока, у которого принял кувшин с квасом,
Я отобрал у него кувшин, приложился… Нет, нормальный квас. Даже отличный. Холодненький!
– Квас это, – пояснил я. – Не пиво. Ты распробуй, потом плюйся.
Взгляд на Турбоя. Ого! Да он красней гамадриловой задницы! Вот-вот спустит на нас свою свору.
– Что он сказал? – рявкнул воевода.
– Квас ему непривычен. Думал: это пиво такое.
– Что он до этого сказал?
– Я ему твои слова перевел. Что ты любиться с нами не хочешь, – с невиннейшим видом разъяснил я. – А он ответил, что это хорошо. Потому что он тоже не хочет тебя любить. Может, у вас обычай такой, а у нас – по-другому. Мы женщин любим, а мужчин только убиваем.
– Ты что несешь?! – взревел боярин. – Да я тебя сейчас на куски изрубить велю, хоть ты и гость княжий!
– За что же такая немилость? – поинтересовался я.
– Да за слова поносные!
– Это какие же? – Я поднял бровь.
– А те, что твой друг сказал!
– Что он женщин любит, а таких, как ты, – нет, что ли? И где ж тут поношение? Вот если бы он сказал, что хочет взять тебя как женщину… – Я широко улыбнулся, сделал драматическую паузу. – А он лишь порадовался, что ты не станешь этого требовать от нас. Что не так? Ты же сам только что сказал, что любить тебя не надо. Что не любы мы тебе. Я не так тебя понял? Мы тебе любы? Знаешь, ярл, при всем нашем уважении к тебе и к твоему князю, брать тебя как женщину мы все равно не…
– Заткнись!!! – взревел боярин. – Прикуси свой поганый язык, нурман, коли не разумеешь по-нашему! Я сказал: не по нраву вы мне, ясно?!
Я скосил глаз на своих: Гуннар понимал с пятого на десятое… И ему было весело. У скандинавов такие словесные игры в чести. Шутки на грани фола. Вернее, на грани вызова на дуэль.
Палица не понимал ничего, но, глядя на пунцового, брызгающего слюной воеводу, тоже ухмылялся.
– А я о чем? – изобразил я непонимание. – Не нравимся мы тебе. Не любы. Вот и хорошо. Вот и Хавгрим тоже сказал: хорошо это. Сказал: вот юноша у тебя – покрасивей нас. Может, ты его любишь?
Юноша зарделся пуще своего начальника и даже рот открыл – высказать протест, надо полагать, но воевода не позволил.
– Молчи, Куник! Ни слова! – И добавил куда более спокойно: – Я понял тебя, нурман. Понял, зачем ты дерзишь. Вызова ты хочешь. Крови хочешь. Ну так будет тебе кровь! Но не наша кровь! Ваша! Если гость ведет себя как свинья, то и обходятся с ним как со свиньей!
– Не понял тебя, ярл, – я согнал с лица улыбку. – Я недостаточно хорошо понимаю твою речь. Не может быть, чтобы ты уподобил воина жрущему дрянь и спящему в дерьме животному.
Ну скажи мне – да. И у Водимира станет на одного воеводу меньше!
Мне вдруг вспомнилась политика норвежского
Чуйка у боярина была. Повода для вызова я не получил.
– Нет, тебе показалось, – пошел на попятный боярин. – Я не оскорблял тебя, но видеть вас в моем доме не хочу. Это понятно?
– Да, – я спрыгнул со стола. – Гуннар, Хавгрим, уходим.
– И зачем звал? – проговорил Гуннар уже снаружи. – Не сказал ничего, даже не угостил толком.
– Зато повеселил, – ухмыльнулся берсерк. – Скажи, Ульф, а он и впрямь любит… как женщина? С виду не скажешь.
– Нет. Это я его позлил немного. Но не достаточно.
– Недостаточно для чего?
– Чтобы он или кто-то из его людей вызвали бы меня или тебя на хольмганг.
– Славная мысль. Жаль, что не вышло.
– Жаль. Здешним было бы невредно поглядеть, как убивают викинги. Но, думаю, они увидят. Я ведь догадываюсь, почему он нас позвал.
– Да ясно почему, – махнул татуированной лапой Палица. – Чтобы никто из нас не помешал поставить на хольмганг Виги.
Глава 29
Как убивают викинги
Так и есть. Меня не оказалось рядом с Вихорьком, когда Водимиров отрок к нему прицепился. Отпустил остроту насчет мамы-тюленихи. Наверняка подсказал кто-то из старших.
Природный скандинав наверняка повелся бы на такую зоофилическую шутку. Вихорёк обидчика высмеял. В моем стиле. Мол, насчет его матери отрок ошибся, но ход мыслей понятен. Самого-то его небось овца родила, раз тупой, как баран, уродился. Да такой негодный баран получился: даже шерсти не состричь. Нету у отрока-барана шерсти. Нигде.
«Что здесь гладко, что тут», – во всеуслышание объявил Вихорёк, показав пальцем на подбородок провокатора, а потом похлопав себя по причинному месту.
Будь на месте отрока скандинав, он отшутился бы. Легко. У самого Вихорька щеки и подбородок гладкие, как у девушки.
Но отрок на словесные игры настроен не был. Он намеревался оскорбить, получить вызов и прикончить моего сына. Сделал дело – и в гридни. Всё крайне серьёзно. А ему такое обидное говорят… Да и кто? Пацанчик, которого он вообще за противника не держал.
Вскипел. И схватился за меч. Айдзюцу парень владел посредственно. Выхватить меч ему не дали. И Вихорёк был ни при чем. Свои подсуетились. Одно дело – спровоцировать на поединок и убить. Другое – просто убить. Гостя. На княжьем дворе. За то, что шуткой ответил на шутку.
«Да куда ему, улитке, меня достать! – ухмылялся Вихорёк. – Думает, если здоровый вымахал да широкий, как ворота, так уже и убивать умеет!»
Убивать парень наверняка умел. Без этого в отроки не опоясывают. И надо полагать, не так уж плохо умел, если его выбрали в качестве провокатора. Но за сына я не опасался. За годы, прошедшие с того времени, когда он пас овец, Вихорёк прошел неплохую школу. И учителя у него были отменные: мы с Медвежонком. Факт. Экзамен на выживание в бою он сдавал не единожды.