Земля Санникова. Плутония. Коралловый остров. Рассказы
Шрифт:
На ночь онкилоны удалились в полосу леса, подальше от снега, а путешественники расположились в палатке. Перед рассветом собаки, спавшие у входа снаружи, подняли отчаянный лай. Никифоров, выглянув, увидел силуэт огромного медведя, который задними лапами отмахивался от трех досаждавших ему собак, а передними разбрасывал глыбы льда, закрывавшие вход в соседнюю ледяную кладовую, в которой хранились шкуры, черепа и запасы мяса. Казак разбудил товарищей и выскочил с ружьем. Густой туман, по обыкновению, окутывал котловину, и пришлось отозвать собак, чтобы не попасть в них. Но медведь, услышав голоса людей, встал на дыбы и направился к ним. В сумраке ночи и тумана он казался огромным, значительно выше человека. Всего два-три шага отделяли зверя от входа в палатку, когда две пули поразили его в грудь. Медведь покачнулся, рявкнул и обрушился прямо во вход грота. Никифоров едва успел отскочить в сторону, а Горюнов откинулся в глубь палатки, где Горохов и Ордин в темноте искали свои ружья. Глыбы льда разлетались в стороны под ударами лап бившегося в агонии зверя, собаки выли, и из гротов им вторили тридцать глоток. Положение в палатке становилось критическим; медведь, немного продвинувшись вперед, мог уже достать лапами сгрудившихся в глубине людей, которым некуда было податься. К счастью, Никифоров не потерял присутствия духа: заложив в ружье патрон с разрывной пулей, он улучил удобный момент и выстрелил почти в упор. Еще несколько судорожных движений – и туша замерла.
В это время на поднявшийся шум и выстрелы прибежали онкилоны с горящими головнями. Объединенными усилиями удалось вытащить медведя из входа в грот. Зверь оказался необычайной величины и возбудил удивление онкилонов. Последние охотились на медведей только большим отрядом, но такая охота редко обходилась без гибели или тяжелых ран одного-двух человек. Поэтому медвежьи клыки ценились у них очень высоко, и не многие охотники имели их в своем ожерелье.
Начало уже светать, сон был испорчен, и все занялись снятием шкуры и разделкой туши. Никифоров получил большой запас мяса для собак, а шкурой путешественники решили украсить свое новое жилище. Поэтому они уговорили онкилонов нести ее прямо в стойбище вождя, обещая прийти вслед за ними. Они придумали этот план, чтобы избавиться на день от опеки и попытаться проникнуть в земли, занятые вампу, чтобы понаблюдать последних не в обстановке военного похода, который с этой целью предлагал им Амнундак.
Первое знакомство с вампу
Оставив Никифорова наедине с черепом медведя, который он должен был очистить и спрятать в складе, путешественники взяли направление на северо-восток вдоль окраины котловины. Миновав знакомые уже по первой экскурсии места, они после полудня вышли на поляну, на влажной почве которой вблизи озера заметили рядом со следами копыт быков и лошадей отпечаток босой ноги человека. Это не мог быть след онкилона, так как последние ходили в обуви; кроме того, след обращал на себя внимание величиной, сильным развитием пальцев, большим, сравнительно с нормальным, расстоянием между большим и вторым пальцем и длиной последнего.
Направив собак по следу, шедшему на северо-восток, путешественники миновали еще две поляны и приближались к третьей, когда услышали гул голосов. Собаки были взяты на привязь, а люди осторожно пробрались к опушке, с которой увидели на поляне вампу. Человек восемь исполняли танец вокруг темной массы, лежавшей на траве, – очевидно, добытого ими крупного животного. Вампу были совершенно нагие, с очень смуглой кожей или покрытые волосами. Спутанные космы волос свисали на плечи, небольшие бороды окаймляли лица. С короткими копьями в одной руке, дубинками – в другой, они плясали, то подпрыгивая на одном месте, то выбрасывая ноги взад и вперед и размахивая руками. В такт движениям раздавались крики: «Ой-го-го!», «Ай-ду-ду!», повторявшиеся без конца.
Танец продолжался минут десять, после чего вампу собрались вокруг жертвы и начали снимать с нее шкуру.
Затем началось пиршество: каждый отрезал себе полоски теплого кровавого мяса и поедал их одну за другой. Утолив голод, вампу стали отрезать более крупные части туловища и пласты мяса, и, нагрузившись ими и шкурой, семеро пошли по поляне на восток, а восьмой остался у добычи, чтобы охранять ее от орлов, две пары которых уже кружили над местом охоты. Караульный, сидя на корточках, продолжал насыщаться и, погруженный в это занятие, не заметил, как четыре человека и две собаки потихоньку подошли к нему сзади. Ворчание Крота заставило его оглянуться. Он хотел вскочить, но, изумленный появлением невиданных людей, не похожих на онкилонов, с направленными на него блестящими палками и в сопровождении двух зверей, похожих на волков, он выронил нож и остался сидеть, дрожа от страха, с куском мяса в руке.
Над его маленькими, глубоко сидящими глазами низкий лоб выдавался двумя массивными дугами; в разинутом рту видны были крупные белые зубы с порядочно выдающимися клыками, а очень короткий подбородок придавал лицу дикое выражение. Нос был приплюснутый, с широкими ноздрями, полускрытыми длинной белой палочкой; уши большие, со вставленными в мочки круглыми пластинками белой кости, которые оттягивали их почти до плеч. Вокруг шеи спускалось ожерелье из клыков кабана и медведя. Туловище было покрыто густыми черными волосами, но на плечах и груди сквозь них просвечивала темная кожа.
Несколько минут вампу и путешественники рассматривали друг друга в молчании.
Человек вдруг, с силой оттолкнувшись ногами от земли, сделал большой прыжок через полуочищенную тушу быка в сторону, не загражденную врагами, и, круто наклонив корпус вперед, побежал по поляне.
– Эх, упустили! – воскликнул Костяков. – Нужно было связать ему руки и увести с собой.
– Так бы он и дался! – рассмеялся Горюнов. – Вы видели, какие у него мускулы и какие зубы? Мы бы вчетвером с ним не справились! Он свернул бы кому-нибудь из нас шею или прокусил бы горло.
– И что бы мы стали делать с ним? – спросил Ордин.
– Держать в плену и наблюдать, постараться выяснить его язык, психологию; ведь это же крайне интересно – психология и язык человека древнекаменного века! Взгляните на его оружие.
Вампу оставил свои копье и дубину на траве. Копье имело около метра в длину и представляло ровный ствол молодой березы, в конец которого, слегка расщепленный, был вставлен грубо обитый длинный осколок кремня; тонкий сыромятный ремешок охватывал и стягивал дерево, не позволяя кремню вывалиться. Дубина представляла нижнюю часть ствола более толстого дерева вместе с началом корневой части, раздувавшейся до величины кулака.
Она имела сантиметров семьдесят в длину и в мускулистой руке являлась страшным оружием для рукопашной схватки; таким оружием легко было раздробить череп человека и оглушить лошадь или быка. Другая дубина, оставленная одним из ушедших ранее вампу, отличалась еще тем, что в ее утолщенный конец сбоку был вставлен острый осколок кремня, которым с размаху можно было пробить череп крупного животного.
Туша быка была совершенно очищена от мяса с одной стороны, передняя и задняя ноги были отрезаны. Но оставалась еще половина, лежавшая к земле, и голова. Люди, несомненно, должны были вернуться за своей добычей.
– Я думаю, они не вернутся сюда: беглец, наверно, напугает их своим рассказом, – предположил Горюнов.
– А может быть, именно вернутся, чтобы посмотреть на нас или даже поохотиться за нами, – заметил Костяков.
– Спрячемся и подождем, а потом выследим их стойбище, – предложил Ордин.
– А если они найдут нас по следам? Они, наверно, опытные следопыты, – сказал Горюнов.
– Пройдем прямо на запад, чтобы оставить следы, а затем свернем по лесу и вернемся к поляне с другой стороны.