Земля солнечного огня
Шрифт:
Нет, это не птица! Это какой-то барахольщик с торбой, набитой утилем!
От одного вида его пищи изжога моя стала невыносимой. Каково же будет стервятнику? Его ждет медленная мучительная смерть. Лучше я застрелю эту несчастную птицу, тем более она мне нужна для коллекции.
Я пошел к ней по ветру: поднимаясь с земли, стервятники всегда тянут против ветра. Выстрелил я в тот миг, когда поднявшаяся в воздух птица, налетев на меня, растерялась и отчаянно замахала крыльями.
Большие черные крылья стервятника подломились, и он гулко ударился о засохшую землю. Когда я его поднял, он был уже мёртв. Грозно взъерошенная грива перьев на его шее дрябло обвисла.
Первым делом я прощупал его зобный мешок.
Вскрыть зобный мешок тотчас и разобраться в этой торбе барахольщика времени уже не было: стало темнеть. Я повесил птицу на высокий и страшно колючий куст держи-дерева, чтоб не утащили ночью шакалы, а сам поспешил к воде: напиться и смочить голову.
Утром, чуть свет, я взялся за стервятника. Вскрыл ножом зобный мешок — и ахнул! Мешок был пуст! В нем осталось только немножко войлока.
Но ведь вчера он — я своими руками щупал — был туго набит. Значит… значит, стервятник — мёртвый! — переварил за ночь всю эту дрянь! И каменнотвердых жуков-навозников, и кизяк, и скорпиона! И бумагу, и тряпку! Я думал, он от такой пищи издохнет, а он ее и мертвый переварил!
Ну и птица! Ну и желудок! Куда там кукушкиному!
Провозился я со стервятником — и опять не успел приготовить себе горячей еды: снова поел консервов и хлеба. Но изжоги на этот раз почему-то не было. Куда там!
15 июня. Почему-то вдруг у некоторых арбузов и дынь завяли и пожелтели листья. Оказалось, слепушонка прорыла под ними свои ходы и перегрызла корни. Пришлось слепушонку ловить. Это совсем просто. Надо в одном месте разрыть слепушонкин ход. Она страсть не любит сквозняков, сейчас же прибежит норку заделывать. Тут ее легко подцепить лопаткой и схватить негодницу за шиворот.
25 июля. Поспели арбузы — прямо сахарные! На сладенькое сразу же прискакали зайцы, тушканчики и мыши. Зайцы прогрызли арбузы сверху — как граблями их ободрали. Тушканчики иззубрили с боков — как вилками оцарапали. Ну, а мыши вгрызлись в арбузы снизу, прогрызли в арбузах тоннели и забрались прямо в красную мякоть.
30 июля. Дыни поспели! Утром хотели собрать, но нас дикобраз опередил. Пробрался на бахчу ночью и многие дыни попортил, прогрыз в дынях огромные дыры. Ни кожура, ни мякоть ему, оказывается, не нужны: семена подавай! Семена изнутри выгрыз, а огрызки мякоти и кожуры сложил в аккуратные кучки. Жулик-аккуратист!
3 августа. На разгрызенные дикобразом дыни слетелись птицы: удоды, жаворонки, воробьи. Все тычут носами в сладкую мякоть, сразу наедаются и напиваются.
10 августа. Испорченные зайцами, тушканчиками и мышами арбузы прокисли, запахли. Ночью набились в них жуки и бабочки — сосать забродивший сок. Обалдели от хмельного сока: жужжат; копошатся, толкаются. Бабочки кружатся, крылышками трепещут, жуки на спину опрокидываются и сучат в воздухе ножками.
12 августа. У дырявых арбузов и дынь вечером ползали и прыгали пятнистые жабы. Ловко хватали липкими языками опившихся бабочек и жуков. Целая цепочка событий: арбузы и дыни приманили из пустыни зверьков, потом приманили насекомышей, насекомыши приманили жаб. Не хватает еще, чтобы на жаб змеи сползлись!
13 августа. И сползлись! Большущий полоз
15 августа. Со зверьками справились — птицы напали! Прилетели утром вороны, сороки и носищами своими продолбили в арбузах и дынях дырки. Все началось сначала. Выставили против птиц чучело.
17 августа. На самый дальний край бахчи ночью пробрались волк, лиса, шакал и, кажется, даже гиена. Это уж мы утром по следам узнали. Много они изгрызли дынь и арбузов, истомились в пустыне от жажды-то. Кто бы мог подумать, что эти клыкатые хищники на арбузы польстятся?
18 августа. Послали в караул Мамеда. Но Мамед вместо ружья забрал с собой котелок с пловом, большую ложку и круглую лепешку. Вечером съел он котелок плова, закусил половинкой лепешки и выпил два чайника чаю. Потом разулся, разделся и забрался в шалаш. Ночью прибежали на бахчу шакалы, все высмотрели, вынюхали, выслушали и снова погрызли арбузы и дыни. А потом подкрались к шалашу и украли Мамедову ложку, любимый Мамедов ремень с блестящей пряжкой, грязное кухонное полотенце и Мамедовы сандальи вместе с носками. Хотели и котелок прихватить, но он противно задребезжал, и его бросили. А Мамед так храпел, даже и от звяканья не проснулся.
1) Следы пустынного ворона.
2) След фазана.
3) Следы пустынного воробья.
4) След авдотки.
5) След зайца-песчаника.
6) След степного кота.
7) След лисицы.
8) След слепушонки.
На проводах сидят пустельга, жаворонок хохлатый, а на столбах — ворон пустынный и черный коршун.
На голых барханах любят стоять ушастые круглоголовки. Иногда на самый гребень садятся, а потом быстро бегут по нему саксаульные сойки. Бывает, джейран остановится и долго всматривается в горизонт. А рядом, на сухом саксауле, замерла ящерица агама. У куста селина суслик торчит столбиком.