Земля зомби. Вояж по области

Шторм Мак

Были в толпе смельчаки, успевшие опомниться от страха и пытающиеся вырваться из ловушки. Такие люди обычно выбирали место, где чудовищ было меньше всего, и, побросав всю свою поклажу, делая ставку на скорость, пытались убежать. Мало кому удалось проскочить мимо мертвецов, которых с каждой минутой становилось все больше. Одному мужчине высокого роста, во время бега крепко прижимавшего мальчика лет четырёх к своей груди, это удалось. Следом за ним сделали попытку повторить то же самое парень с девушкой, на вид им было около двадцати лет. Попытка оказалось неудачной, бежала парочка как романтические дурачки, держась за ручки. Девушка споткнулась, и парень,

бежавший впереди, из-за резкой остановки по инерции сместился правее, чем рассчитывал, врезавшись в стоящего монстра. Его вторая рука всё ещё была занята, и он не смог его оттолкнуть. Мертвец впился зубами в неожиданно оказавшуюся перед ним шею, парень страшно закричал от боли, а девушка, высвободив свою руку из его ладони, бросилась прочь, подвывая от ужаса. То, что случилось потом, было настолько ужасно, что я, как человек никогда не испытывающий проблем с сердцем, впервые в жизни получил предынфарктное состояние.

Монстры, прибывающие с каждой минутой, прыгали с перронов на головы людей, собирая свою кровавую жатву. Люди начали ожесточённо сопротивляться, сработал синдром загнанной в угол крысы. Неожиданно, заглушая крики мата, боли и страха, поблизости зазвучал громкий, пронзительный сигнал скорого поезда, спустя мгновение показался поезд, на огромной скорости, издавая длинный гудок, он врезался в толпу примерно из двухсот пятидесяти людей, сколько туда успело пробраться монстров, судить не берусь.

Ужаснее этого я в жизни ничего не видел. Люди разлетались, как игрушечные, в разные стороны. У некоторых от удара отрывало конечности или разрывало пополам, другие просто отлетали и падали переломанные. Откидывало не всех, часть людей попадала под колеса, которые безжалостно отрезали или перерезали всё, что оказалось между ними и рельсами. Досталось всем: и живым, и мертвецам. Только для живого человека оторванная рука автоматически означала смерть от болевого шока или кровопотери, монстры не обращали внимание на потерю конечности или множественные переломы. Если голова уцелела, они, не обращая внимания на страшные раны и травмы, пытались добраться до людей, ползя руками по земле и волоча за собой кишки. Все это сопровождалось непередаваемыми криками, полными отчаянья и боли.

Такого я даже в фильмах ужасов не видел. Повсюду мертвые и искалеченные люди, над ними склонившись рыдали родственники и знакомые. Мать, потерявшая сына, уже не думала о себе. Она просто стояла перед его изуродованным телом на коленях и, вырывая себе волосы, громко рыдала. Дети искали родителей, громко зовя их, а кому не повезло найти мать или отца, разрезанного колесами поезда на две части, садились рядом и, обнимая голову, начинали плакать. Лишь малая часть из тех, кому посчастливилось избежать столкновения с поездом, пытались отбиваться от наседающих на них мертвецов, безнадежно проигрывая монстрам, ряды которых быстро пополнялись прибывающими на шум собратьями и людьми, которых уже успели покусать незадолго до этого.

Несмотря на то, что чудовища беспощадно уничтожали выживших, страшные крики раненых людей ещё долго раздавались на улице. Это сильно действовало на психику тем, кто забаррикадировался в здании вокзала. Крики несчастных смолкли только через пару часов после наступления темноты. Но радовались тишине мы не долго: монстры, окружив здание вокзала, стали предпринимать попытки проникнуть внутрь, без перерыва стуча, скребя по дверям и колотя руками по окнам, которые, на наше счастье, находились высоко над землёй. Поэтому они разбили все стёкла, но забраться внутрь через окна не смогли. О сне в такой нервной обстановке не могло быть и речи. Когда на улице рассвело, мы стали думать, как выбраться отсюда. Точнее, все стали думать. Я, уже давно решивший для себя, что в этом апокалипсисе мне не выжить, принял решение встретить свою судьбу тут. Давая призрачный, но всё же шанс на спасение уцелевшей горстке людей. Эти семеро отчаянных взрослых и одна маленькая девочка заслуживали такой шанс, а я мог им его подарить, решив лучше уйти из жизни сейчас, имея цель, чем чуть позже бесцельно и банально умереть. То, что я умру, и причём довольно быстро, у меня не вызывало ни малейшего сомнения. На инвалидном кресле от монстров долго не побегать.

Когда я поделился с ними своими мыслями, они, вопреки моим ожиданиям, не стали меня отговаривать. Тем более, деревянные двери начинали не выдерживать постоянный натиск огромной толпы тварей. А значит, времени на принятие решения, оставалось немного. А самое главное – это взгляды, какими они на меня стали смотреть. Впервые в жизни на меня смотрели как на полноценного человека, с уважением и благодарностью. Это окончательно укрепило моё решение остаться тут, чтобы дать им небольшую фору и шанс на спасение.

Пока мертвецы медленно, но неотвратимо выламывали двери, не зная устали, люди успели осмотреть весь вокзал. С обеих сторон его осаждали многочисленные монстры, но со стороны, где находилась парковка для автомобилей, мертвецов было в разы меньше, чем около железнодорожных путей, поэтому было принято решение убрать баррикаду от дверей, ведущих на парковку, и позволить монстрам выломать деревянные двери окончательно. И, пока они будут, отвлекаясь на меня, находиться в самом дальнем углу, люди должны выбраться из окна туалета и попытаться спастись.

Всё, это последняя запись. Баррикады убраны, монстры почти разломали двери. Прощай, дневник…

На этом записи, оставленные физически неполноценным, но духовно сильным мужчиной, прерываются.

Заканчиваю читать, все стоят поражённые ужасными событиями, описанными в дневнике. Я тоже под сильным впечатлением, тем более, последствия трагедии видно из окна, и они ужасают. Вроде уже не мало повидали ужасов, а всё равно психически тяжело это переносить. Говорю товарищам:

– Вот вам и ответы на вопросы. Хотя, если честно, лучше бы я их не знал. Уходим из этого проклятого места, не хочу больше тут находиться.

Все молча кивают, кладу дневник на колени хозяину. Видя это, Витя говорит:

– Зачем ты его тут оставляешь?

– А что мне им делать? Нужную информацию я нашел, а сколько стоят креветки в Таиланде, мне не интересно и уже неактуально.

– Ты примитивно мыслишь. Тут описана одна из сцен катастрофы, охватившей весь мир, а мы – те, кто его возродит, либо погибнет, окончательно уступив землю чудовищам.

– Витя, не сношай мне мозги, они и так кипят после прочитанного. Что ты от меня хочешь? Как тебе поможет этот дневник, «возродитель» ты наш?

– Я же говорю, кругозор твоего мышления слишком узок. Мне он уже никак не поможет, но, если человечество выживет, то начнут появляться музеи, школы. Этот дневник там должен занять почетное место. Посуди сам, в нем есть прекрасное описание того, какими были разные страны до трагедии, ужасы первых дней трагедии и героическое самопожертвование смелого человека с сильным характером.

– Может, ты и прав. Короче, если хочешь, бери этот дневник и открывай музей или отдавай тем, кто откроет, дело твоё. Главное, пошли уже быстрее отсюда!