Земля
Шрифт:
– Чёт какая-то прыщавая хуйня для дрочеров, – заметила пренебрежительно. – Лучше-ка сюда загляни. Вот уж где макабрище!
Алина на просторах рунета отыскала ресурс, собирающий персональные страницы умерших людей. Сотни ссылок на замершие печальные блоги, которыми она зачитывалась. Алина пыталась и меня на это подсадить, но я не загорелся идеей “нового способа обживания смерти” – так пояснял коротенький и бравурный манифест “Мёртвого Журнала, или Кибер-кладбища будущего”.
Я пробежал его по диагонали – толковый и умеренно заумный. Там говорилось, что, как и реальное кладбище из земли, костей,
Фишечка заключалась в том, что виртуальный кладбищенский гибрид привносит в киберпространство смерть, но одновременно сохраняет дистанцию с реальным кладбищем. Поскольку основным критерием присутствия в сети является презентация себя как социокультурного “Я-проекта” – интересы, вкусы, человеческое окружение и тому подобное, – то виртуальное кладбище становится местом не только рефлексии, но и эстетической самоидентификации. А на фоне отмирания традиционных кладбищ как мест памяти ещё и возрождает иллюзию на бессмертие хотя бы в форме бесконечного текста:
Режим пост-мортем вводит в новый культурологический контекст непритязательные домашние странички ничем не примечательных сетевых обывателей, а смерть трансформируется, симулируется, как бы проживается в жизни. Так смерти возвращаются утраченные публичность и эстетизм. Кроме этого налаживается интерактив – специфика виртуального кладбища позволяет и поощряет общение посетителей и покойников. Посетитель получает уникальную возможность репрезентировать себя в мёртвую реальность – к примеру, он может оставить на странице комментарий или даже напрямую обратиться к умершему владельцу. При этом не исключается возможность получения ответа с того света, ведь по сути не важно, кто и под каким ником тебе напишет, случайный посетитель или владелец-мертвец.
Дальше уже шла пафосная чушь про надгробия-мониторы, успешно противопоставляющие себя архаической записи на камне, мол, компьютер обрёл наконец надёжность гранита…
Алина, помню, ныла: вот, спёрли её гениальную идею с надгробием-плазмой. Я успокаивал, что манифест имел в виду нечто другое и к реальному кладбищу не подступался – никакого бизнеса, чистая философия.
И всё бы ничего, но ссылки-то вели на реальные страницы угасших от болезней пользователей, которые день за днём, фальшиво бодрясь, информировали окружение о своей прогрессирующей немощи, а однажды просто замолкали: самоубийцы, жертвы несчастных случаев на отдыхе, просто павшие в бытовых городских катаклизмах люди.
Исчезали одинаково – без предупреждения, и лишь сторонний посетитель давал понять, что человека уже нет. Тогда лента полнилась десятками анонимных “R.I.P.”, “земля пухом”, грустными песнями из ютуба. Попадался и “интерактив” – кто-то, науськанный манифестом, оставлял свои личинки-комментарии, пытаясь заглянуть в потустороннее, а оборотень-интернет охотно прикидывался контактирующей смертью – отвечал.
Сложно представить, но я действительно ощущал, что все повстречавшиеся мне за последнее время мертвецы – не ровесники своему и моему времени, хоть я каким-то образом и стал невольным свидетелем их кончины. Смерть будто сразу выпиливала их из настоящего и надёжно погружала в безличное прошлое. Но не так было с этими “живыми” страницами. Они разили противоречием. Я видел мертвецов, застывших в прогрессе и в настоящем времени, точно мошки в жидком, сочащемся янтаре. И в этой длящейся непогребённости таилось что-то неправильное, даже кощунственное, но что именно, я не мог объяснить – ни себе, ни Алине.
Чтобы расслабиться, я полистал сначала ленту “Карпет Райз”, потом отважился на несколько комментов: поставил каноническое “ковроугодно” под фотографией полураздетой девчушки на фоне гобелена с медведями, потом удачно ввернул про “жриц чипсов” под пивным застольем трёх красноглазых бабищ. А в заключение вообще выдал экспромт на шерстяное, в геологических свитерах, семейство, потерявшее от пьянства всякий облик: “Блядских уродов союз меховой”, и даже сорвал аплодисменты в ленте.
Шутка, впрочем, была на три четверти Никитина. Он подвозил меня домой после моего боевого крещения в Первой городской, и по радио как раз грянул полуночный гимн. Никита съязвил по поводу нового текста: “Бля, ты слышал, чё они поют?! Блядских народов союз меховой?” – и я мучительно хохотал, трогая языком разбитые губы, солёные от выступившей крови…
Успех воодушевил, я заглянул на собственную страницу “pavlik_mazhoroff” и запостил:
Каждый человек должен быть свободен и иметь не менее трёх рабов. © Аристотель
Вор должен сидеть в тюрьме и иметь не менее трёх пидарасов. © Япончик
А потом пришла Алина, и всё произошло так быстро, что я и не понял, как оказался на улице с сумкой, впопыхах набитой скомканными вещами.
Ситуация вышла из-под контроля на вопросе:
– Тебе что, совершенно похуй, что со мной будет?! – сразу после того, как я описал встречу в “Гробусе”, повешенный на меня долг и подставу Гапона. Про обидное сравнение с пустой бутылкой-приставалой я умолчал, хотя тянуло пожаловаться.
Алина слушала с полнейшим равнодушием. Только бросила:
– Предупреждаю заранее, я никуда отсюда не поеду…
– То есть тебе вообще на меня наплевать? Да? Так?..
Зажав в зубах сигарету, на которой покосился столбик пепла, она положила обе ладони на стол. Ногти у неё были ультракрасного цвета, такие яркие, что казалось, будто пальцы растопырены, как два взрыва, нарисованных ребёнком. Смотрела и молчала.
– Ты просто самая большая эгоистка, которую я встречал… – пробормотал я, разглядывая этот ослепительный маникюр.
Алина, вместе с демоническим смешком, выдохнула из ноздрей драконий дым:
– Знаешь, что сказал Сатана Иисусу в пустыне?
– И что же? – с вызовом спросил я.
– Он сказал: “Ты эгоист!” – и улыбнулась чудовищной улыбкой тотального безразличия.
– Это всё?
– Почти… Сообщи хотя бы уважаемым людям, что ты их кидаешь. Я имею в виду Аркадия Зиновьевича.
– Так это ж он, сука, меня и подставил! – изумился я.
Алина тряхнула головой и уронила на стол сигаретный пепел:
– Это ты меня подставил, мой дорогой. Понял? Я за тебя просила, унижалась…