Земля
Шрифт:
— Да неужели? — прошептал Ван-Лун, как очарованный.
— И потом третью дочь весной выдадут замуж, — продолжала О-Лан, — и дают за ней прямо царское приданое; его хватит на покупку должности чиновника в большом городе. Платья она хочет носить лишь из самого лучшего атласа, затканного узором, который делают в Сунчжоу или Ханькоу, и выписывает из Шанхая портного с целой свитой подмастерьев, чтобы платья у нее были такие же модные, как у женщин в чужих странах.
— За кого же она выходит при таких расходах? — спросил Ван-Лун в восторге и ужасе от такой траты денег.
— Она
— Продать свою землю! — повторил Ван-Лун, пораженный. — Значит, они в самом деле разорились. Земля — это плоть и кровь человека.
Он задумался, и вдруг ему пришла в голову новая мысль, и он хлопнул себя рукой по лбу.
— О чем я раньше думал? — воскликнул он, обернувшись к жене. — Мы купим землю!
Они посмотрели друг на друга: он — в восторге, она — в остолбенении.
— Но ведь земля… земля… — запиналась она.
— Я куплю ее! — крикнул он властно. — Я куплю землю у знатного дома Хуанов!
— Она очень далеко, — возразила жена в изумлении. — Нам придется итти целое утро, чтобы добраться до этого участка.
— Я куплю ее, — повторил он недовольным тоном, как ребенок, которому мать отказывает в просьбе.
— Хорошо бы купить землю, — сказала она миролюбиво. — Это гораздо лучше, чем прятать деньги в глиняную стену. Но почему бы не купить участка у твоего дяди? Ему очень хочется продать участок рядом с нашим западным полем.
— Эту дядину землю, — отвечал Ван-Лун громко, — я и даром не возьму. Он уже двадцать лет снимает с нее урожай всеми правдами и неправдами и ни разу не удобрил ее хоть немного навозом или бобовыми жмыхами. Земля там словно известка. Нет, я куплю землю Хуанов.
Он сказал: «землю Хуанов» так же небрежно, как сказал бы: «землю Чина», — Чина, его деревенского соседа. Он теперь не ниже этих людей в неразумной, большой и расточительной семье. Он пойдет с серебром в руках и скажет без церемоний: «У меня есть деньги. Сколько стоит земля, которую вы хотите продать?» И он слышал свой голос, который говорил управляющему в присутствии старого господина. «Я не хуже всякого другого. Какая настоящая цена? Деньги у меня есть».
И жена его, прежде рабыня в кухне этой надменной семьи, будет женой человека, которому принадлежит участок земли, в течение ряда поколений возвышавшей дом Хуанов. О-Лан словно почувствовала его мысль, потому что сразу перестала сопротивляться и сказала:
— Ну, что же, давай купим. В конце концов земля хорошая, на ней сажают рис; она рядом со рвом, значит, у нас каждый год будет вода. Это уже наверно.
И снова улыбка медленно раздвинула ее губы, — улыбка, которая никогда не освещала тусклой глубины ее узких черных глаз, и после долгой паузы она сказала:
— В прошлом году в это время я была рабыней в доме Хуанов.
И они молча шли вперед, поглощенные этой мыслью.
Глава VI
Участок
А кроме того, покупка земли не была тем торжеством, которое он предвкушал. Он слишком рано пришел к большому дому, и старый господин еще спал. Правда, был уже полдень, но когда он сказал громко:
— Доложите его милости, что у меня важное дело — денежное дело! — то привратник ответил решительно:
— Ни за какие деньги я не соглашусь разбудить старого тигра. Он спит со своей новой наложницей, ее зовут Цветок Персика, и она у него только три дня. Мне не так надоела жизнь, чтобы я стал его будить.
И потом он добавил, коварно теребя волосы на бородавке:
— И не думай, пожалуйста, что твое серебро разбудит его: серебра у него всегда было вдоволь, с тех пор, как он родился.
Наконец оказалось, что дело нужно улаживать с управляющим старого господина, жирным плутом, у которого руки отяжелели от денег, прилипших к ним по пути. Иногда Ван-Луну казалось, что серебро ценнее земли. Всем видно, что серебро блестит. Да, но какая это была земля! В один пасмурный день, на второй месяц Нового года, он пошел посмотреть на нее. Еще никто не знал, что участок принадлежит ему, и он пошел один смотреть землю, длинную полосу тяжелого черного ила, которая тянулась по краю рва, окружавшего городскую стену. Он старательно вымерял шагами землю: триста шагов в длину и сто двадцать шагов в ширину. Четыре камня все еще отмечали пограничные углы на межах, — камни, украшенные большими знаками дома Хуанов. Что же, это он переменит. Он выроет камни и поставит другие, со своим именем, — не сейчас, потому что еще не время людям знать, что он разбогател и купил землю у большого дома, но позже, когда он еще больше разбогатеет. Смотря на эту длинную полосу земли, он думал: «Для обитателей большого дома она ничего не значит, эта горсть земли, а для меня она значит очень много!»
Потом мысли его переменились, и он начал презирать себя за то, что маленькому клочку земли он придает такое большое значение. Ведь когда он с гордостью рассыпал свое серебро перед управляющим, тот пренебрежительно встряхнул его на ладони и сказал:
— Хватит на опиум для старой госпожи дня на два!
И широкая пропасть, все еще лежавшая между ним и домом Хуанов, вдруг показалась ему непереходимой, как полный воды ров, перед которым он стоял, и огромной, как стена позади рва, поросшая мхом и высившаяся перед ним. В гневе он исполнился решимости и сказал себе, что он снова наполнит ямку в стене серебром и купит у дома Хуанов столько земли, что его собственный участок покажется ничтожным в сравнении с ней.