Землянин, поберегись!
Шрифт:
— А что потом?
Серая кошка, которая была ему единственной подлинной компанией, еще со времен Кембриджа, потерлась о ее ноги мяукая, словно в знак того, что ее узнала. Она принимает меня теплее, чем он, — с горечью подумала Пегги, а затем, заметив, как серьезно он на нее смотрит, вспыхнула и зарделась румянцем. Это было несправедливо. Она добралась до него в его самостоятельно напущенном на себя одиночестве, а он повел себя вполне порядочно.
Порядочно — но бесчеловечно. Никакой свободный мужчина не смог бы стать объектом розысков привлекательной
Или к ним примешивалось иное чувство? Никому не было дано знать, что происходит внутри этой красивой головы. Прочие представители человечества имели слишком мало общего с Джоулем Уэдерфилдом.
— Остальное человечество? — мягко спросил он.
Она вздрогнула. Этого старого трюка с чтением мыслей было достаточно, чтобы большинство людей сторонилось его. Никогда не знаешь, когда он сделает выпад в твою сторону, какая часть его догадок основывается на трансцендентной логике, а какая на… на…
Он кивнул.
— Я отчасти телепат, — пояснил он. — И могу сам заполнять логические пробелы — подобно Дюпену у Эдгара По, только легче и точнее. Я обладаю и другими особенностями, только о них сейчас не стоит задумываться, потом.
Он положил рыбу в печь и повернул несколько ручек настройки.
— Сейчас будет готов ужин, — объявил он.
— Значит, теперь ты изобрел робота-повара? — заметила она.
— Это освобождает меня от лишней работы.
— Ты бы смог заработать еще не меньше миллиона долларов, если бы стал его продавать.
— Зачем? У меня сейчас и так больше денег, чем требуется при разумных потребностях.
— Ты бы позволил экономить время и другим людям.
Он пожал плечами.
Она заглянула в ту комнату, что была поменьше, где он, должно быть, жил. Она была обставлена очень скудно: кушетка, письменный стол, несколько полок, на которых размещалась его колоссальная микропринтная библиотека. В углу стоял мультитон: музыкальный инструмент его собственного изобретения, на котором он сочинял и исполнял музыку, недоступную для понимания людей и никем не любимую. Но человеческая музыка всегда казалась ему пустой и легковесной. Так же как и человеческое изобразительное искусство, литература, работа и сама человеческая жизнь.
— Как там у Лангтри продвигается работа над новым энцефалографом? — спросил он, хотя и мог догадаться, каким будет ответ. — Ты же собиралась помогать ему в этой работе, насколько я помню.
— Не знаю. — Она спросила себя, чувствуется ли в голосе накатившая на нее усталость. — Я все время провела в поисках, Джоуль.
С болезненной гримасой он отвернулся к автоматическому повару. На нем открылась дверка, и оттуда выкатился поднос с двумя тарелками. Он поставил их на стол, жестом указывая на стулья.
— Приступай, Пегги.
Машина против ее воли завораживала ее.
— Чтобы готовить так быстро, нужен индукционный элемент, — пробормотала она, — и мне кажется, картофель и горох хранятся прямо внутри. Но вот механическая часть… — Она покачала головой, не скрывая восхищения, зная, что конструкция должна быть чрезвычайно простой, но обнаруживающей чудеса изобретательности.
Из другого шкафчика показались две запотевшие от холода банки пива. Широко улыбаясь он поднял свою.
— Величайшее достижение человечества.
Она только сейчас поняла, как ей хотелось есть. Он ел медленно, наблюдая за ней, думая о неуместности доктора Маргарет Логан, уплетающей с волчьим аппетитом рыбу с пивом в хижине, укрывшейся в дебрях аляскинских лесов.
Может быть, ему стоило улететь на Марс или какой-нибудь спутник планеты. Но нет, тогда он оставил бы более отчетливый след, и его было бы проще разыскать: нельзя сняться на космическом корабле так же незаметно, как ускользнуть из Китая. Но уж если ему суждено быть найденным, лучше, чтобы это сделала она. Потому что потом она будет хранить его тайну с упрямой преданностью, которую он за ней знал.
Ее присутствие всегда оказывалось полезным — еще с тех пор, как он познакомился с ней, в научном комплексе Кембриджа, где помогал в разработке одного кибернетического проекта. Доктор наук двадцати четырех лет отроду с блестящей карьерой — редкость, а если это еще и очаровательная женщина, то — уникум. Само собой, Лангтри был в нее безнадежно влюблен. Но она взяла на себя двойную работу и вдобавок к своим основным обязанностям стала помогать Уэдерфилду в его частной лаборатории, а от основной работы собиралась отказаться, когда истечет контракт. Она была ему более, чем полезна, и он не был слеп к ее чарам, но восхищался ею так же, как красивым пейзажем или грацией породистых кошек. И она была из тех немногих людей, с которыми он вообще мог разговаривать.
Была. Он исчерпал ее возможности в течение года, так же, как истощал всех других за месяц. Он теперь знал, как она среагирует в любой ситуации, что ответит на его замечание, знал ее чувства, ощущая их тоньше, чем она сама. И к нему вернулось одиночество.
«Но я не предполагал, что она меня найдет», — с горечью подумал он. После того, как он запланировал свое бегство, ему было уже все равно, а кроме того он не решался пройтись по логической цепочке последствий своего поступка. Вот, и теперь настал час расплаты: она — здесь.
Убрав со стола, он приготовил кофе и сигареты, и они начали разговор. За окнами спустилась ночная темень, но его лампы дневного света включились автоматически. Она слышала доносившийся издалека волчий вой, и ей подумалось, что лес ей ближе, чем эта комната, заставленная машинами, и мужчина, который сидит напротив, устремив на нее взгляд своих чересчур блестящих глаз.
Он уселся на легкий удобный стул, серая кошка вспрыгнула к нему на колени и уютно устроилась, мурлыча под прикосновением его тонких, ласкавших ее пальцев. Маргарет подошла и устроилась на скамеечке у его ног, положив руку на его колено. Бесполезно подавлять импульсивные движения, о которых он все равно догадывался заранее.