Земляной А. Орлов Б. Рокировка в длинную сторону

Земляной Андрей Борисович

Всего в детском доме было около двухсот тридцати детей разных возрастов, и когда Александр подошёл к усадьбе, все они находились на уроках. Он притормозил,вспоминая куда ему идти, но из окна второго этажа махнули рукой.

– Белов! Come here!

Взбежав по широкой лестнице мимо бюста Ленина и портретов руководителей Советского государства, он постучался в высокие двери учебного класса и приоткрыл скрипучую створку.

– May I come in?

– Так...
– Преподавательница английского, Зинаида Михайловна Герц,

неторопливо сняла очки в толстой роговой оправе, и прищурившись посмотрела на своего ученика.
– Белов решил сегодня удивить меня до глубины души...
– И, перейдя на английский, продолжила, - And tell me Belov where have you been during thaw hole lesson?

– I have been swimming...
– Александр развёл руками.
– Out of my will.

– Well done! - Учительница кивнула, непонятно что имея в виду. То ли купание, то ли английский язык ученика. Она снова одела очки.
– Well, and now tell us a poem which I set for homework yesterday .

Скосив взгляд на учебник девочки на передней парте, Саша увидел лишь заголовок 'Джеймс Джойс'

– I don`t like Joyce. If you allow me, I will read an excerpt from Wilde's "The Ballad of Reading Gaol" .

– Изволь, - от удивления у учительницы запотели стёкла очков, а по классу прокатилась волна приглушённого шума.-Let's try ...

Some kill their love when they are young,

And some when they are old;

Some strangle with the hands of Lust,

Some with the hands of Gold:

The kindest use a knife, because

The dead so soon grow cold.

Some love too little, some too long,

Some sell, and others buy;

Some do the deed with many tears,

And some without a sigh:

For each man kills the thing he loves,

Yet each man does not die.

He does not die a death of shame

On a day of dark disgrace,

Nor have a noose about his neck,

Nor a cloth upon his face,

Nor drop feet foremost through the floor

In to an empty space...

– Enough!
– Учительница снова сняла очки и провела рукой по голове словно приглаживая вставшие дыбом волосы.
– Take your sit.

– I do not ask you how do you know Wilde, I do not ask where have you got Oxford pronunciation. But, by Jingo! Why have you been fooling around on my lessons for so long?

– This was a game Zinaida Michailovna.
– Ответил Александр.
– And it's ended .

Остаток урока Александр досидел, погрузившись в полумедитативное состояние. Когда задребезжал хриплый школьный звонок, и толпа ринулась на выход, перед ним на стол брякнулась потёртая холщовая сумка, похожая на противогазную.

– Забирай своё хозяйство Белов!
– Возмущённая Лера кипела словно чайник, - Это ж надо - мне он с английским помогать отказался, а перед классом тут выпендривается! Только подойди ещё с чем-нибудь! И спасать тебя не буду!

В сумке лежали учебники, несколько тетрадей, простенький деревянный

пенал и фаянсовая чернильница - непроливайка в тряпичном мешочке.Александр взял пенал, вынул из него ручку и уставился на нее в глубокой задумчивости. Любуясь этим дивами дивными - ручкой и чернильницей, которые он видел только в детстве, на почте, и пользоваться которым он не умел в принципе, Александр почти пропустил подход высокого мужиковатого подростка в рубашке навыпуск, подпоясанного алым шнурком.

– Да ты живучий, Беляк...
– Он глумливо улыбнулся и оперевшись на парту наклонился вперёд, - А может у тебя несколько жизней как у кошки? Надо будет тебя в следующий раз к рельсе привязать.

Не раздумывая ни секунды, Александр несколько раз с хрустом воткнул перо в руку парня, а потом, поймав шею ладонью, шмякнул лицом об стол, размозжив нос в лепёшку.

Воющий от боли подросток завалился спиной на парты и, круша мебель, начал кататься по полу. А Александр аккуратно вытерев со стола кровь промокашкой, вытащил искорёженное перо, вставил новое и, распаковав чернильницу, осторожно макнул кончик пера в фиолетовую жижу.

Моторных навыков предыдущий владелец тела не оставил, да и не к чему это было. Точный глазомер, опыт и тридцать лет занятий боевыми искусствами бывшего полковника могли справиться и не с такой проблемой.

Писать чернильной ручкой оказалось неожиданно забавно. Перо должно было скользить, едва задевая поверхность, но не прижиматься к ней, потом что тогда острый металл сразу начинал рвать бумагу и оставлять кляксы.

Забежавшие на шум воспитанники увели пострадавшего, стали ставить парты и поднимать с пола разбросанные вещи, а перед Александром нарисовался новый визитёр.

– Не перегнул?

Словно строчки из досье всплыло 'Николай Борцев - 'Борец' заводила в компании комсомольцев'

– Тебя связанного бросали в реку?
– вопросом на вопрос ответил Александр.
– Если ещё раз подойдёт, будет жалеть до конца жизни. До весьма скорого конца...

– Странный ты Беляк. То терпел всё это время, вроде как и драться не умел, а теперь вдруг - здрассьте вам!
– начал всех плющить...
– Борцев-Борец, внимательно посмотрел на Сашу, - Что-то случилось?

– Да вот, то и случилось...
– Александр, наконец, закончил рисунок пером, и поднял глаза, - Борец,они ведь не шутили. Они меня и вправду убить хотели. Я и выжил-то случайно. А теперь - всё. Игра закончилась, и начинается жизнь. А в жизни я и не таких актировал...

Белов улыбнулся, и от этой улыбки у комсомольского заводилы на голове зашевелились волосы. Он тряхнул головой, точно отгоняя от себя страшное видение, и провел рукой по лицу.

После визита Борца, к Александру больше никто не приставал, и начался следующий урок. Литературу тем более русскую, он любил, но преподавательница, всё та же Зинаида Михайловна, уже ни о чём его не спрашивала, так что весь урок, Александр спокойно практиковался в каллиграфии, выводя на задней странице тетради замысловатые завитки, и наброски лиц сидевших рядом школьников.