Земной круг
Шрифт:
На все эти вопросы С. Т. Пономарев не ответил.
Оставили бы лучше его в покое! Никто не знает, как перед непогодой болит у него правое плечо, изувеченное когда-то каменной стрелой уналашкинского воина. И он безразлично отвечал, что по старости уже ничего содержать в памяти не может, не знает ни морского счисления, ни компаса мореплавания. Если бы его даже взяли и привезли к «означенным островам», он их все равно не смог бы теперь опознать.
Старик добавил, что Степан Глотов и Иван Соловей лучше его смогут всё «всегда в тонкость доказать». Вот еще Петр Шишкин… Но ведь он убит на шестом от Уналашки острове!
Креницын был совсем сбит с толку, допросив и самого Ивана Рюмина, составлявшего когда-то «репорт» Глотова и его
Большерецкий «пищик» вдруг заявил, что ему никто никогда не говорил о дальних островах за Умнаком и Уналашкой, Унимаке, Алахшаке, Кадьяке, Шугачь Тане, Чихмиле-острове. Да, «репорт» записывал он при поручике Недозрелове и казаке Салманове, но ни о каких чернильницах и зеркалах он, Рюмин, не знает. Может быть, обо всем этом потом вписали в донесение Салманов и Недозрелов?
Так говорил морским офицерам «шельмованный казак» Иван Рюмин. Своими ответами он ошеломил Креницына и Левашева.
Креницын стал искать Степана Глотова и Ивана Соловьева. Они находились в то время в Нижне-Камчатске, куда был немедленно послан нарочный с «ордером» для привоза их в Большерецк. А в Нижне-Камчатске еще не успели высохнуть чернила, которыми были написаны «репорты» Ивана Коровина и Ивана Соловьева, поданные ими Тимофею Шмалеву.
Что же было с кораблями Чичагова, Панова и Бабаева?
В 1766 году адмирал Гренландского моря возобновил попытку плавания на Северо-Запад. Бот «Лебедь», разрезая гладь Екатерининской гавани, поспешил с донесениями о выходе «Чичагова», «Панова» и «Бабаева» в «повеленный путь». Это было 19 мая.
Чичаговская флотилия, распустив паруса, шла к острову Кильдин.
После того, как суда стали лавировать во льдах, опять раздались пушечные выстрелы и колокольный звон. Покружив в Гренландском море, Чичагов зашел в Колокольную гавань на Шпицбергене. Там мореплаватели провели одиннадцать дней и лишь в начале июля вышли в путь. Но снова крепкие льды закрыли дорогу на Северо-Запад. Корабли шли с обледеневшими мачтами и снастями.
Василий Чичагов достиг крайнего предела — 80°30' северной широты, побывал на подступах к Гренландии. Но ему не суждено было увидеть в «ночезрительную трубу» скалы Умнака и крикнуть: «Остров Оннекотан!»
Корабли возвратились в Архангельск. Юпитер должен был вскоре уклониться за экватор. Благоприятное время было упущено.
Дом на Вшивой горке
В 1766 году в Амстердаме вышла книга Герарда Фридриха Миллера «Путешествия и открытия, сделанные русскими вдоль берегов Полярного моря, на Восточном океане, в Японии и Америке».
Вскоре он засел за новый труд — «Известия о новейших кораблеплаваниях по Ледовитому и Камчатскому морю». Перед Миллером лежала оправдательная записка Василия Чичагова, в которой тот жаловался на отрывочность и неясность наставлений Ломоносова. Из-за этого, как думал Чичагов, он и не мог пробиться сквозь льды Гренландского моря. Оправдания свои Чичагов написал в начале 1767 года, и они очень быстро попали к Миллеру, который сочувственно встретил жалобы Чичагова.
К тому времени Миллер был назначен управляющим Московским архивом Коллегии иностранных дел и поселился за Яузой, в приходе Симеона Столпника на большой улице, ведущей к Таганке. В доме на Вшивой (Швивой) горке среди множества бумаг лежали драгоценные карты Северо-Востока, донесения и отчеты о русских подвигах на Тихом океане.
Вот дважды перечерченная «Карта Якуцкого уезда, мест при реке Анадыре, земли Камчатки, Чукоцкой земли, части Северной Америки и Японии», сочиненная, Тимофеем Переволошовым (!). Ведь это карта Перевалова с краем Американской земли. О ней мы уже не раз говорили.
Мы не знаем, кто такой Лазарь Човельщиков (Говельщиков?), составивший карту просторов от Колымы и Шалацкого носу до Камчатки, Алеутских и «Новонайденных» островов, но карта эта тоже оказалась в морщинистых руках Миллера.
Острова, лежащие между Камчаткой и Америкой, перечень учиненных около Америки открытий, письма из Сибири… Чего только не было в сокровищнице Миллера на Вшивой горке!
Находились здесь и такие бумаги, которые жгли руки. О них можно было вспоминать только во время старческой бессонницы. В доме на Вшивой горке хранилось дело по обвинению Миллера и Делиля в «нарушении контрактов, измене России путем установления опубликования за границей важных для России документов» [274] .
В том самом году, когда Миллер, подобно скупому рыцарю, осматривал свои архивные богатства, свезенные в приход Симеона Столпника, Креницын и Левашев на Камчатке начали свои первые научные работы. Их труды тоже не миновали рук Миллера.
274
«Архив Академии наук СССР», вып. 1, 1933, с. 127.
«Объяснения» Василия Шилова
Долгожданные Степан Глотов и Иван Соловьев наконец предстали перед Креницыным. Это случилось двадцать шестого января 1767 года.
Оказалось, Глотову не было и сорока лет от роду.
Иван же Соловьев более походил на старовояжного морехода. Он водил корабли «глубником на обедник», шел под парусами «меж западом и шалонником», примечал «ветры с межника».
С их прибытием «шельмованный казак» Иван Рюмин был посрамлен.
Глотов и Соловьев в беседе с Креницыным подтвердили все то, о чем писалось в «репорте» 1764 года, и рассказали о своих последних скитаниях. Степан Глотов сообщил об острове Кадьяк, который он теперь видел собственными глазами. Что же касается Соловьева, то он кроме живого рассказа передал Креницыну и Левашеву копию своего пространного донесения Тимофею Шмалеву от 28 июля 1766 года [275] .
275
«Портфели Миллера», № 534, 1. Напечатан в сборнике «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке», М., 1948, с. 146–170.
Вслед за ними на Камчатке отыскался и Гаврила Пушкарев, славный участник беринговского похода и былой командир бичевинского корабля, первый русский зимовщик Аляски. Креницын решил его взять с собой для показания пути к Аляске и Унимаку.
Креницын и Левашев еще в Охотске и на Камчатке должны были узнать о сведениях, собранных Василием Шиловым. Этот камчатский «компанион» уже в самом начале 1767 года находился в Петербурге. Адмиралтейств-коллегия опрашивала его.
Ученые моряки сравнили карту Шилова с другими, в частности с картой Чирикова. Василий Шилов или кто-то из его мореходов показал на бумаге пространство от острова Беринга до Аляски. Можно думать, что к этой работе приложил руку и Андреян Толстых, так как Шилов упоминал о недавнем походе к острову Амля, где как раз в 1761–1764 годах побывал Андреян, после чего он и перешел на службу к Шилову [276] .
276
В. А. Переваловымв 1940 году в картографическом архиве Главного управления Военно-Морского Флота была найдена «Карта вновь сочиненная от Камчатского на восток лежащего берега, с расстоянием по Тиховосточному океану положения островов, сысканных и приведенных в подданство селенгинским купцом Андреаном Толстых».
См. В. А. Перевалов. Ломоносов и Арктика. М. — Л., 1949, с. 260. Примечание 2.
Я решительно высказываюсь за сравнение карт Толстых и Шилова.