Земной круг
Шрифт:
Исследователи успели осмотреть сланцевые горы у Маточкина Шара, оглядеть новоземельские озера и пройти по проливу на гребном судне.
Началась полярная ночь. За десять дней до ее наступления умер Яков Чиракин.
Зимовщиков Новой Земли сближала с зимовщиками Уналашки не только бедственность судеб, но и беспримерная стойкость.
Федор Розмыслов твердо помнил одно место из наставления.
Вот оно:
«Как не безызвестно вам, что со стороны Российской империи об открытии пути в Северную Америку многие опыты с великим казенным иждивением чинены и предприемлемы были, но оные и поныне остались еще без желаемого успеху, то егда вы за пролив с Новой Земли в Карское море прибудете, то не оставьте, — по широте места,
281
Центральный государственный архив Военно-Морского Флота, ф. Гидрографии, д. 13 515, л. 683.
Вот почему был так настойчив доблестный Федор Розмыслов. Не его вина, что он не смог продвинуться в сторону Северной Америки далее чем на шестьдесят верст.
Наступил 1769 год. Летом Розмыслов закончил съемку Маточкина Шара. Вслед за Чиракиным цинга унесла еще несколько человек. Со штурманом остались лишь Матвей Губин, один матрос и три помора. С трудом шагая по земле, покрытой алыми камнеломками, они носили к кочмара смесь из глины и отрубей, замазывали дыры, конопатили щели. В августе уже больной Розмыслов двинулся к востоку и смело вошел в Карское море. Но на следующий день дозорный крикнул с вершины мачты, что «водяного проспекта» не видно, а впереди встали сплошные льды.
Льдины уже били о борта кочмары. Глиняные заплаты разлезались на глазах. Откачивая, как могли, воду из судна, шестеро храбрецов, дождавшись попутного ветра, поворотили обратно к Маточкину Шару.
Снова началась починка кочмары. Ее опять замазывали глиной, обшивали досками, забивали щели мхом. Но все было тщетно. Гнилое судно текло. В это время в пролив зашло промысловое судно Водохлебова. Корабельщики поглядели на кочмару и ужаснулись — как мог только ходить на ней Розмыслов в карских льдах!
Они уговорили бесстрашного штурмана вернуться в Архангельск, а облепленную отрубями кочмару бросить на устье речки Маточки. Восемь спутников Розмыслова окончили жизненный путь на Новой Земле, откуда начиналось сведыванье пути к Северной Америке.
Кресты на Унимаке
Над прибрежным холмом, где стояла юрта Левашова, поднялся деревянный крест с надписью: «Съ 1768 на 1769 г. зимовалъ здесь съ судномъ флота капитанъ — лейтенантъ Левашевъ».
В мае 1769 года у Левашева было двадцать семь больных цингой. Судьба была еще милостива к людям «Святого Павла». От этого недуга во время зимовки умерло лишь три человека. Были и другие потери. Казак Салманов — тот, что когда-то записывал рассказы Глотова, — вместе с квартирмейстером Шараповым пошли однажды на охоту да так и не вернулись. Никто не мог узнать, где они сложили свои головы.
Один алеутский начальник — тойон, сблизившись во время «веселостей» с русскими, согласился пойти на поиски Петра Креницына. Алеутский начальник собрал сто байдар и двинулся в сторону Аляски. В пути его люди бились с враждебными воинами, осыпавшими стрелами флотилию мужественного уналашкинца. Но тойон свято хранил письмо, данное ему Левашевым для передачи Креницыну.
Петр Креницын в то время тоже составлял скорбный список жертв зимовки на Унимаке. У него умерло тридцать шесть человек. Смерть унесла Степана Глотова, Афанасия Дудина-большого, подштурмана Конона Ларионова, двух штурманов — С. Чиненого и М. Крашенинникова, промышленных А. Дружинина, М. Лебедева и Н. Новоселова [282] .
Оставшиеся в живых, отдавая последние почести погибшим героям, обтесывали лиственничные бревна и сколачивали из них высокие и грубые кресты. Креницын приказал построить еще один «особливый большой крест», водрузить на нем крест из меди, а в углубление в нем вложить записку о пребывании «Святой Екатерины» у берегов Аляски и Унимака.
282
По другим сведениям, у Креницына умерло шестьдесят человек к концу зимовки и в живых осталось только двенадцать мореходов.
Петр Креницын во время зимовки тоже писал научные заметки о трех землетрясениях 1769 года. Люди «Святой Екатерины» за время пребывания на Унимаке сделали много для исследования «Лесного острова» — Аляски [283] .
Горсть унимакских зимовщиков, изнемогавших от цинги, в мае 1769 года неожиданно увидела две байдары, вошедшие в пролив. Над одной из них развевался белый флаг, как потом оказалось — холщовый платок на шесте. Алеуты, сидевшие в байдаре, громко выкрикивали имя капитана Левашева.
283
Ф. Гельвальд свидетельствует, что Креницын совершил четырнадцать морских переходов вдоль берега Аляски, а затем пересек полуостров. Но подробности этих подвигов неизвестны.
Бесспорно лишь одно: русские люди в 1768–1709 годах впервые прошли по Аляскинскому полуострову и обследовали его берега. Впоследствии Адмиралтейств-коллегия обмолвилась, что Петр Креницын видел на восточном берегу Аляски много удобных проливов на протяжении ста пятидесяти верст. В таком шлюпочном или байдарочном походе безусловно участвовал Михайло Крашенинников, искусный составитель карт. Называют еще имя штурмана Якова Панова (Панкова?), составившего карту Алеутских островов по данным Креницына и Левашева.
См. Г. А. Сарычев. Путешествие по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану. М., 1952, с. 290.
Люди Креницына обезумели от радости, встречая посланцев Левашева. Отважный тойон с Уналашки рассказал, что он потерял девяносто восемь байдар, а все же пробился к Унимаку. Он вручил Креницыну письмо из залива Игунок.
Начальник экспедиции, прочитав это послание, покачал головой: Левашев звал «Святую Екатерину» к себе на Уналашку, не зная, что Креницын и его зимовщики сами едва держались на ногах.
Тойон уналашкинских алеутов вытирал обильный пот холщовым платком, снятым с древка. Он и два его приближенных пили в юрте Креницына кяхтинский чай с китайскими леденцами. Перед тойоном лежали богатые русские подарки — сукно, ножи, цветной бисер.
Алеутский старшина, свершив свой подвиг, бесстрашно пустился в обратный поход с письмом к Левашеву.
В первых числах июня 1769 года Левашев поднял паруса, вывел гукор в большой залив, миновал угрюмую скалу Монах и уже уверенно, по пути, разведанному тойоном, двинулся к зимовке Петра Креницына.
Вскоре оба корабля покинули Северную Америку и пошли к устью реки Камчатки. Изнуренные мореплаватели еле справлялись с парусами.
Первые русские поселенцы Аляски зазимовали в теплых избах Нижне-Камчатского острога.
Господа геодезисты
Наш старый знакомый, казак из чукчей Николай Дауркин, в 1769 году снова искал «Большую Американскую землю» против Медвежьих островов. Все еще была жива мысль Плениснера о близости Америки к устью Колымы.
Дауркин вел с собой трех господ геодезистов — И. Леонтьева, И. Лысова и А. Пушкарева.
Эти прапорщики, вооруженные квадрантами, треножниками и подзорными трубами, тоже надеялись узреть американский берег. «Земля Андреева» но давала им покоя.