Земные радости
Шрифт:
— Как ты думаешь, это может быть испанский персик? — обратился Традескант к сыну. — Помню, я привез из Нидерландов одно деревце для сэра Роберта. Может, они как-то заполучили его и посадили здесь?
— Сейчас не об этом речь, — отрезал Джей. — Каменщик устанавливает на нашем доме герб!
Повесив пилу на выступающую ветку, Джон уставился на сына. Глядя вверх на отца, удобно прислонившегося к стволу, Джей подумал, что они поменялись ролями. Его отец напоминал сейчас веснушчатого мальчишку, ворующего фрукты с дерева, а он сам смахивал
— Знаю, — весело улыбнулся Джон. — Мы можем гордиться собой.
— Ты знал? — уточнил Джей. — Знал, что для нас изготовили какой-то смехотворный герб?
— Не думаю, что смехотворный, — без запинки возразил Джон. — Я сам его нарисовал. Мне он даже нравится. На заднем плане листья, потом поперечный щит с тремя лилиями и наверху шлем с маленькой короной и на ней лилия.
— Но что скажет Коллегия геральдики?
Традескант пожал плечами.
— Да кому какое дело, что она скажет?
— У нас будут неприятности, если нас оштрафуют и заставят снять его! Опозорят перед новыми соседями.
— Обойдется, — заверил Джон.
— Но мы же не дворяне! Мы садовники.
Джон с трудом спустился с лестницы и, взяв сына за плечи, развернул его к дому.
— Это что?
— Наш дом.
— Хороший, большой дом, новое крыло, венецианские стекла, верно?
— Да.
Затем Традескант развернул сына к югу.
— А это что?
— Фруктовый сад.
— Большой?
— Только два акра.
— А дальше?
— Ну ладно, еще двадцать акров… но, отец…
— Мы землевладельцы, — отрезал Джон. — Мы больше не садовники. Мы землевладельцы, мы платим налоги и выполняем все свои обязательства, и у нас большое семейное дело… и герб.
— Нас заставят снять его, — предупредил Джей.
Традескант сделал небрежный жест рукой и стал медленно взбираться на лестницу.
— Не заставят. Когда они увидят, кто приходит к нам в «Ковчег».
— И кто? — осведомился Джей. — Кто к нам придет?
— Все, кто хоть что-то из себя представляет, — величественно заявил Джон. — И все их деревенские родственники. Когда родится и вырастет твой ребенок, его возведут в рыцари. Не сомневаюсь. Сэр Джон Традескант… неплохо звучит, по-моему. Сэр Джон.
— Я могу назвать его Иосия, в честь другого деда, уважаемого в городе купца, который знает свое дело и гордится им, — выпалил Джей и с удовлетворением отметил проблеск озадаченности на лице отца.
— Чепуха, — отмахнулся тот. — Сэр Джон Традескант из Ламбета.
ДЕКАБРЬ 1628 ГОДА
В итоге оказалось, что родился вовсе не сэр Джон Традескант из Ламбета, и не просто Джон, и даже не Иосия. Темным мрачным декабрьским утром в четыре часа на свет появилась Фрэнсис. Джей и его отец пили бренди внизу, а женщины и служанки хлопотали, бранились и носились наверху, пока наконец
Джей брякнул стакан на стол и помчался вверх по лестнице в спальню жены. Наверху показалась Элизабет, она, напротив, спустилась к мужу. Ее лицо сияло.
— Девочка, — объявила она. — Прелестная темненькая девочка.
— А как Джейн? — поинтересовался Традескант, вспомнив о рождении Джея, о той ужасной боли, которую пережила Элизабет, и об известии, что у них больше не будет детей.
— С ней все в порядке, слава богу, — ответила Элизабет. — Она отдыхает.
Муж и жена посмотрели друг на друга и обменялись спокойными преданными улыбками.
— Наша внучка, — с изумлением промолвил Джон. — Мне казалось, что я хочу мальчика, но теперь я как будто рад, что это девочка и что она здорова.
— Возможно, мальчик появится в следующий раз, — заметила Элизабет.
— А следующий раз будет?
— Думаю, не в последний раз вы с Джеем пьете бренди, — усмехнулась Элизабет. — Пока женщины делают всю работу.
— Аминь. Пошлю конюха, пусть сообщит Хертам. Они наверняка волнуются.
— И скажи им, что они могут приехать сюда и гостить у нас сколько угодно, — попросила Элизабет. — Я постелю им в третьей спальне.
Джон улыбнулся тому, как небрежно Элизабет упомянула третью спальню, будто долгие годы прожила в домах, где было не меньше дюжины комнат.
— Могут и всех своих прихожан прихватить, — пошутил он. — Теперь, когда мы устроились так роскошно.
Элизабет махнула на мужа фартуком.
— Иди, иди. Отправляй конюха. А мне еще надо делом заняться.
— Господь с тобой, жена, — любовно произнес Традескант. — И передай Джейн мое благословение. Она уже дала имя нашей внучке?
— Она хочет назвать ее Фрэнсис.
Джон вышел на веранду. Холодный ночной воздух был свежим и острым, звезды сверкали на темно-синем шелке неба, как булавочные головки. Луна уже скрылась, в темноте виднелись лишь побитые непогодой доски веранды и торчащие черенки фруктовых деревьев. Джон посадил перед домом молодое каштановое деревце и первый черенок от него, давший корни, а затем уже от них попарно с дюжину черенков. Получилась маленькая каштановая аллея вдоль всего фруктового сада. Обнаженные ветки тоненькими прутиками проступали на фоне холодного неба.
Традескант выдохнул, и его дыхание со слабым запахом джина повисло облачком. Он вспомнил о других ночах, когда он наблюдал и ждал. Ночи на борту корабля, когда единственным звуком было поскрипывание и движение шпангоутов, ночи, когда он нес вахту, высматривая айсберги в гибельных северных морях вокруг России, или когда он покачивался на марсовой площадке на головокружительной высоте и выискивал на горизонте средиземноморских вод пиратские корабли. Он вспомнил, как в холодных сырых туманах Иль-де-Ре стоял на страже и как одну, две, три ночи лежал обнаженным рядом со своим господином, охраняя его драгоценный сон.