Земные врата

Каттнер Генри

Воспользовавшись ситуацией, я выбил оружие у него из рук. Два шарика упали и со щелчком соединились. Голубой свет погас. Мой противник, наверное, сошел с ума: он нагнулся, чтобы подобрать эту штуковину, и тут я нанес ему быстрый короткий удар — у меня достало сил, чтобы он оказался действенным.

Он продолжал медленно сгибаться, пока не рухнул лицом вниз. Я оглянулся и увидел в небе воздушный корабль незнакомых очертаний. Он был далеко и в тот миг напомнил мне галеон со старинной гравюры. На фоне красного полукруга он казался ажурным, словно сотканным из паутины.

А внизу лежал город

с алыми куполами, разбегающимися улицами и острыми шпилями. Бесконечные арки поддерживали колышущийся огненный шар.

Это был Малеско.

И я его знал. Дядюшка Джим слишком часто рассказывал о нем, чтобы, увидев, я не узнал города. Я с трепетом смотрел вниз на английский парк, ясный тенистый полумрак которого был подсвечен закатом. Но глубокий вздох поверженного врага заставил меня обернуться.

Я быстро вернулся в комнату. Он по-прежнему лежал без движений. Мне показалось, что снаружи слышны шаги, но они быстро стихли, и установилась тишина, нарушаемая время от времени лишь дальним приглушенным рокотом голосов. Я приоткрыл дверь, к которой ранее прислонял ухо мой недруг, и сквозь узкую щель увидел хорошо освещенный вестибюль.

Закрыв эту дверь, я открыл другую, расположенную в противоположном конце комнаты, и обнаружил там примерно такое же помещение, с ржавыми чашами под потолком в углах. Всю противоположную стену занимала какая-то машина. Во всяком случае, там на панелях были сплошь циферблаты, рычаги и тому подобное. Передняя часть машины была высотой примерно с мой рост. Я посмотрел на нее. Она, казалось, тоже посмотрела на меня. И… ничего не случилось.

Кроме этого, я обнаружил в углу что-то вроде платяного шкафа, прикрытого занавеской. Посреди комнаты находился столик с остатками обеда: корка хлеба, чашка с зеленым осадком, а также какой-то плод размером с редиску, с червоточиной на розовом боку.

На полу возле стола лежали мятые черные одежды. Подойдя ближе, я нашел рядом с коркой хлеба пластину; на ней были какие-то кружочки, большинство из которых соединялось прямыми линиями, и вся пластина была перечеркнута несколькими жирными штрихами. Мне почему-то вспомнилась игра в крестики-нолики.

Походив вокруг машины и внимательно рассмотрев ее со всех сторон, я ничего не понял. Я оставил эту затею и вернулся посмотреть, не очнулся ли мой противник.

Он все еще не пришел в себя. Во мне шевельнулось беспокойство — по натуре я человек не кровожадный. Перевернув его на спину, я успокоился — он был жив.

Одет он был довольно необычно по моим представлениям: в легкую тунику, тяжелые коричневые сандалии, плотные, немного запачканные белые штаны до щиколоток и полосатый головной убор. Кроме того, на левом запястье у него был браслет, соединенный с кольцом на среднем пальце гибкой лентой из голубовато-зеленого металла, а на поясе была закреплена небольшая сумочка. Стоило мне к ней потянуться, как она издала звук, похожий на звучание погремушек гремучей змеи, когда она предупреждает противника, а затем прозвучали слова, которые я автоматически перевел и понял раньше, чем осознал, что это был не английский язык.

«Верховное управление Храма. От жреца ночи. Фалви!»

Моим сознанием одновременно завладели две мысли: одна из них крутилась вокруг полосатого головного убора моей жертвы, а другая заставляла губы беззвучно шевелиться, повторяя слова, которые я только что слышал. Один и один — будет два. В моем случае — будет Малеско. Вспоминая истории дядюшки Джима, я вспомнил и ту роль, которую в них время от времени играли такие головные уборы. Те, кто носили их, являлись… Кем же?.. Ну, конечно, жрецами. И это означало, что…

Нет. Я отверг это как невозможное. Я поднялся и сделал глубокий вдох. Наступил момент, которого я старательно избегал, момент, когда необходимо осмыслить создавшееся положение.

Скорее всего, я нахожусь в другом мире. (Каком другом мире? Что за чушь! Я еще не был готов в это поверить.) Возможно еще одно объяснение: я сошел с ума и на самом-то деле лежу на койке на Беллеву, а доктора задумчиво смотрят на меня и говорят: «Похоже случай безнадежный. Может, применить лечение электрошоком, или воспользуемся случаем и попробуем новый метод, который, правда, дает летальный исход у макак-резусов, но этому-то все равно».

Но вариант с психушкой отпадал: у моих ног по-прежнему без сознания лежал вполне реальный представитель жреческой касты, а за балконными перилами расстилался город, уже не радужно-красный, а сумеречный, вечерний. Солнце село. Здесь быстро наступает ночь.

Я окинул взором этот до боли знакомый вид, которым так часто грезил в детстве.

У меня не было ощущения чуда, не было и недоверия к происходящему. Любой из нас, очутившись в какой-нибудь знакомой, но вымышленной стране типа Оз, рано или поздно начинает испытывать некоторое недоверие, обнаружив, что она оказалась вполне реальной. Но со мной ничего подобного не произошло. Сомнения в реальности существования Малеско были бессмысленными — он лежал передо мной. Я сказал себе, что удивляться начну потом, а сейчас у меня нет на это времени.

У меня пробудился чрезвычайный интерес к дядюшке. Оказывается, его истории были вовсе не сказками. Малеско существовал в действительности. Интересно, а бывал ли он здесь сам? Может быть, он только нашел способ открывать дверь между мирами и таким образом получил возможность наблюдать за другим миром, а может, даже слышать его язык, раз уж он его выучил.

У меня не было времени обдумать все это как следует. События начали разворачиваться слишком стремительно. Но Малеско в описаниях дядюшки Джима был таким живым, что наблюдения, скорее всего, были сделаны очевидцем. За окном находился тот самый, знакомый мне с детства, сказочный город, с его огромным колышущимся куполом, арками, домами.

Правда, дядя никогда не рассказывал об огнях, загорающихся по всему городу с наступлением темноты. Оказывается, ночью Малеско расцветал многоцветным освещением. Некоторые огоньки складывались в рекламные вывески, и я смог их прочесть.

Нет… Нет… Нет!!! «Ничего этого не существует, просто мне десять лет, и сейчас я сплю. А это все сон, навеянный рассказами дядюшки Джима», — я хватался за соломинку.

Но меня прервал настойчивый голос:

— Falvi! Responde!

«Responde» произносится так же, как пишется. Это значит «отвечай». Слово Falvi я не знал. Это могло быть имя собственное. Вероятно — имя моего противника.